Она кивнула.
— Я тебе верю.
Эти три слова сжали сердце. Она была просто вежлива? Маловероятно. С самого момента, как она приехала в город, стало ясно: мы не друзья.
— Мы оба знаем, что ты не настолько умен, чтобы возглавить международную наркосеть.
Вот оно. Конечно, она не могла не вставить колкое оскорбление. Ей нужно было подчеркнуть, что я здесь — просто прислуга. Напомнить, насколько сильно она меня презирает.
И именно в этот момент Клем высунула голову из-под стола.
Ну конечно. Моя собака, которая шарахается от всех и вся, заинтересовалась именно той, кто только что расчленил меня словами. Наверное, хотела взять пару уроков по эффективному разрушению духа.
Хлоя распахнула глаза и медленно опустилась на колени.
Клем подошла к ней, обнюхала ладонь, а потом, как ни в чём не бывало, ткнулась мордой. Хлоя заговорила с ней тихо и ласково, и уже через мгновение гладила её по голове, а Клем подняла морду, словно попала в рай.
И, чёрт подери, мне стало до неприличия завидно. Моя собака предпочла её. Не меня.
— Какая красивая собачка, — прошептала она, прижавшись носом к Клем. — Как её зовут?
— Клементина.
Хлоя подняла взгляд. Застыла.
Я увидел, как в её глазах вспыхнуло узнавание. Будто в голове промелькнуло воспоминание — наша первая настоящая встреча. Как мы делили несвежий попкорн в тесном кинотеатре в Ороно. Осенний воздух, когда мы бродили вдоль реки.
Наши взгляды встретились, и воздух в комнате изменился.
Она резко поднялась, пригладила юбку.
— Милая собака, — сказала, направляясь к выходу. — Только пусть не ссыт в моём офисе.
Глава 4
Хлоя
Я глубоко вдохнула. Это была одна из наименее любимых мной частей работы. Но, как напоминал мне Карл, для успеха компании местные связи с общественностью имели решающее значение. Особенно учитывая репутацию, которую мы унаследовали. Так что нам приходилось быть здесь — улыбаться, создавать нужный имидж.
Первая неделя шла не по плану. Вернее, всё шло так плохо, как я даже не могла представить. Мы работали круглосуточно, а мои бухгалтеры и юристы выходили в Zoom каждый вечер, чтобы пройтись по каждой мелочи.
Я уже несколько раз пыталась встретиться с мэром и шефом полиции, но меня раз за разом отшивали. А мне нужны были оба, если мы хотели, чтобы этот проект заработал.
Так что когда из мэрии позвонили и сказали, что моё присутствие обязательно на городском собрании сегодня вечером, я восприняла это как шанс. Время проявить себя с лучшей стороны.
Ноги гудели от усталости, и больше всего на свете мне хотелось просто развалиться на своём крыльце с бокалом шираза и смотреть на озеро.
Но я была боссом. А значит — надо делать дело.
Я выпрямилась, расправила плечи.
— Спасибо, что пришёл, — сказала я Карлу. Джей-Джей осталась в их коттедже — копалась в топографических картах, как в чём-то священном.
— Ты шутишь? Драма в маленьком городке — лучшая часть этой работы, — Карл вытянул шею, разглядывая людей, заходящих в здание школы. — И я всегда прикрою тебе спину. Если местные вытащат вилы и факелы, как в Красавице и чудовище… — он с силой ударил себя в грудь, — я защищу тебя.
Карл был одержим этим фильмом. Он обсуждал, цитировал и намекал на него каждый божий день.
Мы с ним провели немало весёлых, пусть и пьяных, ночей, споря об отдельных деталях, но в одном сошлись сразу: чудовище было куда сексуальнее в звериной форме. А вот тот человек, в которого он превратился… ну, такое.
Мы вошли в школу. Когда-то это было здание мельницы, потом его переделали. Детские рисунки украшали коридоры, по которым мы шли к спортзалу. Внутри стояли ряды стульев — длинные, ровные, аккуратные.
— Как же это захватывающе, — прошептал Карл, почти подпрыгивая. — О! Смотри, там закуски!
И правда — кто-то гениальный отправил детей продавать угощения за столом у входа.
Карл тут же потянул меня к пухлощёкой девочке с белокурыми косичками, которая насыпала попкорн в полосатые пакеты из старой машинки.
— Попкорн? — спросила она, пристально глядя мне в глаза. — Все вырученные средства идут на программы продлёнки.
— Конечно, — сказал Карл, потянувшись за кошельком. — Один, пожалуйста.
Девочка упёрла руки в бока и нахмурилась.
— Только один? Вас же двое. И всего по пять долларов.
— Пять баксов? — я фыркнула. — Это же просто попкорн.
Глаза у неё сузились.
— Инфляция, — отрезала она. — И вообще, это ради детей.
Господи. Уважение — сто процентов. У этого ребёнка было больше храбрости, чем у половины топ-менеджеров, с которыми я работала каждый день.
— Четыре, — парировала я.
Она откинула голову и рассмеялась.
— Хорошая попытка, леди. Я вижу твои модные туфли. Потянешь. А потом обязательно загляни к моему брату за лимонадом и не уходи, пока не выпьешь весь стакан.
— Голди, — позвала блондинка, идущая к нам. — Здравствуйте. — Она протянула руку. Красивая, с такой тёплой улыбкой, что от неё словно веяло солнцем. — Я Алиса Ганьон. Директор школы. Вы, наверное, новенькая?
Я кивнула, пожимая ей руку. Ганьон. Конечно же, она из тех самых Ганьонов — моих главных конкурентов.
Мы представились, попкорн был куплен по завышенной цене, и мы пошли в спортзал. Баскетбольные кольца были убраны под потолок, на стенах — старые потрёпанные флажки.
Народу было полно — все бродили, переминались с ноги на ногу, болтали.
Карл легонько толкнул меня локтем.
— О, смотри. Твое чудовище тоже пришло.
Я глянула вглубь спортзала и заметила Гаса, прислонившегося к убранным трибунам. В клетчатой рубашке, с обычным мрачным выражением лица. Не думала, что он из тех, кто ходит на городские собрания, но, видимо, делать здесь всё равно больше нечего. Я отвернулась, прежде чем он заметил, что я на него смотрю. Карл хихикнул.
Он сжал мою руку.
— Без флирта, босс. Мы сюда по делу.
— Я не флиртую.
— Ты только что метнула в него свой фирменный супер-мега-смертельный лазерный взгляд. Это точно флирт.
Я закатила глаза и сделала вид, что с интересом изучаю толпу.
У дальней стены стоял проектор, на экране — повестка дня. Хм. Большинство пунктов мне мало что говорили, но я быстро нашла своё имя. Прекрасно. Я подготовила речь, но не ожидала, что придётся выступать перед всем городом.
Когда мы расселись, мэр открыл собрание, и несколько пунктов повестки обсудили довольно быстро. В зале поднялся лёгкий шум, когда к трибуне вышел очень высокий мужчина. Волосы тёмно-каштановые, лохматые, падали на глаза, а двигался он как подросток — сутуло, неуверенно, хотя на вид ему было около тридцати.
Он тряхнул головой, чтобы волосы не мешали, прочистил горло и меня накрыло ощущением дежавю. В этих широких плечах было что-то знакомое. Настоящие плечи лесоруба. Я быстро оглядела зал и, конечно, нашла другого лесоруба, стоящего в том же углу, скрестив руки.
— Я — Коул Эберт, — произнёс мужчина, обхватив трибуну обеими руками и наклонившись к микрофону.
Святой дерьмо. Это был младший брат Гаса.
Ничего себе. Я не вспоминала о нём целую вечность. В моей памяти он оставался тем самым юным хоккейным вундеркиндом, который мотался туда-сюда в Канаду на тренировки и матчи.