Что по этому поводу думала леди Малфой, никто так и не узнал, но довольно скоро Снейп запатентовал зелье для мгновенного восстановления утраченных волос. Совпадение, наверное.
Сама Гермиона Грейнджер замуж пока не торопилась. Она тоже поступила в Магическую Сорбонну, но на юрфак и мечтала стать правозащитницей магических существ. На добрую и граждански сознательную девушку большое впечатление произвела история несчастного профессора Люпина, который из-за ликантропии не мог найти своего места в обществе. Увернуться от нанесения добра и причинения пользы у британских оборотней не было ни единого шанса.
Жизнь текла своим чередом, и незадолго до Рождества в своем любимом магловском ресторане Перси увидел Снейпа. Тот кивнул ему и пригласил за свой стол.
После второго бокала коньяка они стали называть друг друга по именам. Ну а что, не в школе всё-таки, и Перси уже давно не студент, а взрослый и местами уважаемый глава МагКомНадзора. Ага, Ужас Подземелий и Ужас Министерства за одним столом. Как бы Вселенная не схлопнулась.
Мерлин, какое это удовольствие — поговорить с умным наблюдательным собеседником, способным оценить и сарказм, и тонкость метафоры, и знание магловских реалий, и особенности магических практик.
Снейп тоже явно получал наслаждение от разговора, потому что жмурился как сытый кот, ехидно улыбался и комментировал последние министерские сплетни.
Они перемыли кости всему Хогвартсу и незаметно съехали на обсуждение Турнира Трех Волшебников и творившегося в то время бардака, в котором оба принимали непосредственное участие. Им определенно было чем удивить друг друга.
Наконец Перси вспомнил:
— А всё-таки в чем была проблема с Кубком Огня, что он вдруг выбросил имя Поттера? Его еще невыразимцы забрали для экспертизы.
Снейп пожал плечами:
— Они все тщательно исследовали, я даже видел доклад с грифом "Совершенно секретно. Перед прочтением сжечь!" Тем дело и закончилось. Я удивлен, что вы еще не устроили ревизию Отдела Тайн.
— Это бессмысленно, там дракон лапу сломает. Так что мы в случае этих гениев исходим из принципа "работает — не трогай". Во избежание. А своими словами про Кубок они ничего не объяснили?
— Это же невыразимцы, их вечно заносит в чистую теорию, откуда они не в состоянии выбраться. Объяснить они могут что угодно, а вот когда им самим надо что-то понять, они зовут меня для консультации.
Это все коньяк.
Потому что иначе Перси бы никогда. Ему бы и в голову не пришло.
А тут что-то словно щелкнуло в мозгах и он сказал:
— Мне бы тоже... консультацию. Я заплачу, правда.
Снейп фыркнул, давая понять, что шутку про оплату оценил (хотя Перси шутить и не думал), посмотрел на него абсолютно трезвыми глазами и сказал тоном декана Слизерина:
— Выкладывайте.
Как на пять лет назад вернулся, честное слово.
И Перси рассказал все. С самого начала. И про тетрадь, и про Тома, и про переписку, которая как-то незаметно переросла в дружбу. Не забыл и про египетского историка и его сводящие с ума рассказы про разделение души на части.
Снейп слушал, кивал головой, бормотал себе под нос: "Ах, вот откуда вы знали про комнату!" и "Потомок Слизерина, хмммм." Потом потребовал предъявить предмет обсуждения.
Перси достал Тома из тайника в ремне и услышал:
— Так это и есть знаменитая Черная Тетрадь Ржавого Гвоздя?
— Что?
— А вы разве не слышали, какие сплетни ходят о вас в министерстве? Говорят, того, кого туда записали, ждут большииииие неприятности.
— Врут, — буркнул Перси. И не удержался: — Про вас тоже много чего говорят.
— Разумеется. Но к делу.
Перси продемонстрировал Снейпу, как Том отвечает ему в тетради, Снейп для пробы написал пару фраз, а дальше они уже соображали на троих. Коньяка Тому, правда, не досталось. И заказанного ими мяса тоже.
В процессе увлекательной дискуссии Снейп их вместе с Томом вывернул мехом (и страницами) внутрь и заставил вспомнить самые незначительные подробности. Кое-что даже записал в свой собственный блокнот. Потом плеснул еще коньяка в бокал и на некоторое время глубоко задумался.
Перси сидел тихо как мышка. А вдруг?
Наконец Снейп отмер и сообщил:
— Обещать я ничего не буду, надо разобраться и все обдумать. Но у меня есть идея.