Можно было бы, конечно, на пару сотен кэмэ медленнее, но «сталинские соколы» предупреждены о том, что нельзя открывать огонь по самолётам с треугольным крылом, летящим очень быстро. А 550 — вполне достижимая скорость для здешних Мигов, Яков и Лаггов. С трудом, но достижимая.
Наша задача — выбивать мессеры прикрытия бомбардировщиков, которым «ястребкам» действительно очень сложно противодействовать. А с бомбёрами и они справятся. Ведь ещё до четырёх утра истребители приграничных аэродромов подняты в воздух. Это хоть и утро 22 июня, но совершенно не такое, как нам известно по учебникам истории.
Боевую задачу нам поставили ещё вчера во второй половине дня, а до этого и нас, командиров эскадрилий, и штаб полка лётчики просто задолбали вопросами, примем ли мы участие в отражении налётов немецкой авиации на советские города и аэродромы. Стыдно ведь будет, если мы, владеющие техникой, которой нет равной в мире, останемся в стороне в самый первый, самый трагический день войны. Поэтому, когда к самолётным стоянкам стали подвозить боеприпасы, все вздохнули с облегчением. А когда ребята увидели, что к подвескам цепляют именно ракеты Р-60М, то и вовсе взбодрились: нас готовят к воздушным боям. Ведь Р-60М — ракета «воздух-воздух» с очень чувствительными головками самонаведения, способными реагировать на тепло двигателей немецких поршневых самолётов.
А потом нам нудно втолковывали, чтобы не отвлекались на бомбардировщики. И не особо надеялись на локаторы: ни на одном из советских самолётов не стоит радиоответчик системы «свой-чужой». Поэтому все они будут высвечиваться на экране как чужие. Только визуальное определение по силуэтам и бортовым опознавательным знакам: крест или звезда.
Именно так поступил Юра Авдонин из третьей эскадрильи, первым в полку открывший боевой счёт. Ещё позавчера. Его выслали на перехват высотной одиночной цели, захваченной локатором где-то в районе границы.
— Вывели меня на него. Поднялся на высоту девять с половиной, а он колыхается на девяти, — рассказывал Юрий. — Пикирую на него из задней полусферы сверху справа. Глядь, а у него кресты. Точно мой клиент! Чуть опустил нос, чтобы в прицел поймать, и дал по нему очередь. Только ошмётки дюраля полетели. Гашетку отпустил, ручку вправо на себя, чтобы кусками обшивки меня не зацепило. Развернулся — вижу: падает. Падает и хорошо так горит. А потом два парашюта раскрылись. Я ж этому Юнкерсу не только крыло разворотил, пара снарядов и в кабину попала.
Кстати, члены экипажа Ю-88Д, пойманные десантниками, заброшенными на их поиски на вертолёте, так и не поняли, что за машина их сбила. Запомнили только бросившиеся в глаза треугольные крылья «балалайки». И были донельзя удивлены тем, что их атаковали сверху. В общем, отлетался один из экипажей немецкой авиаразведывательной группы, до того летавшей до самого Урала совершенно безнаказанно. Они-то, суки, и сфотографировали сверху все советские аэродромы, по которым сегодня утром их «кампф-камрады» будут наносить бомбовые удары. Будут пытаться наносить.
Вставать пришлось среди ночи. Всё-таки лётчику реактивной авиации готовиться к полётам чуть дольше, чем пилотам «поршневиков». Хотя бы потому, что нужно надеть противоперегрузочный костюм. И взлетали по темноте, до того, как первые немецкие самолёты пересекли нашу границу, чтобы к четырём утра быть уже на подлёте к Гродно. В воспоминаниях ведь пишут, что первая волна бомбардировщиков шла без истребительного прикрытия, и лишь потом, когда наши «ястребки» начали гонять отбомбившихся, подтянулись мессеры.
Теперь же всё должно быть иначе. Советские истребители поднимутся в небо загодя, и встретят бомбардировочную армаду сразу после её перелёта в наше воздушное пространство. И атаковать будут со стороны восходящего на высоте солнца. А значит, вопли по радио о высылке прикрытия раздадутся уже в 4:05. Задача передовых истребительных полков — сорвать бомбовый удар. А тех «птенцов Геринга», что сумеют прорваться или проскользнуть на восток, встретит «вторая линия». К прибытию же немецких истребителей у «ястребков» топливо будет на исходе, и в бой вступим мы.
Вылетали неполной эскадрильей: одна пара осталась дежурить на аэродроме. На всякий пожарный. Когда отработаем мы, вылетит следующая эскадрилья. Через час третья. А во время, пока наши «балалайки» будут вне зоны авиационных боёв, небо прикроют предки, которым готовить машину к полёту чуть проще, чем нам.