Лютер сорвал с пояса рацию и кинулся бежать, бросив взгляд на удаляющийся от здания самолет президента. Неподалеку на крыше вращал винтами вертолет, в который садился вице-президент.
– Быстрее! – крикнул он ему. – Ракетная атака! Срочно взлетайте!
И в это время он понял, что от судьбы не уйдешь – погибнет и вице-президент, и он сам. Раздался шум, похожий на порыв налетевшего ветра, блеснула ослепительная вспышка, за ней – вторая, третья, и Стил почувствовал, что падает и не может ни за что уцепиться, чтобы задержать полет…
Лютер открыл глаза и увидел рядом с собой обгоревшую, почерневшую руку. Он повел глазами дальше, но не увидел тела, к которому рука бы присоединялась. Она лежала сама по себе.
Стил заметил на одном из скрюченных пальцев кольцо и сумел прочитать надпись на нем – «Аннаполис». Он увидел, что на мизинце не хватает фаланги, и едва не заплакал. Ему было известно, что вице-президент в прошлом был пилотом палубного штурмовика и в одной аварийной ситуации получил именно такое увечье. После этого он уволился, стал заниматься политикой, достиг в ней больших успехов, долгое время работал в Конгрессе и заслуженно занял высокий пост второго человека в государстве.
Лютер закрыл глаза и почувствовал, что задыхается под весом толстой балки, придавившей ему грудь.
Глава тринадцатая
Роман Маковски с удивлением и тревогой увидел, как в зал ресторана одновременно с двух входов вбегают сотрудники Секретной службы. В том, что эти плечистые ребята именно из этого ведомства, не приходилось сомневаться, двое из них даже не посчитали нужным прятать автоматы под одеждой, а в открытую поигрывали ими, посматривая по сторонам тяжелым взглядом.
Через несколько секунд приготовившийся к самому худшему Маковски узнал в одном из молодых людей секретаря Верховного суда. Тот отделился от агентов, которые к этому времени оцепили весь ресторан, и быстрым шагом направился к столику, который Маковски занимал вместе с Горас Элдертоном и Нэнси О'Донелл – очень умненькой и еще более хорошенькой помощницей Элдертона.
Маковски встал со стула и уронил на стол салфетку.
– Господин спикер, – почтительно обратился к нему подошедший секретарь. – Вернее, теперь я должен назвать вас «господин президент»…
Маковски посмотрел на своих друзей. На Гораса Элдертона – главного лоббиста из политической организации «Лучшие американцы», которая затевала многомиллионную кампанию в поддержку нового законодательства, выдвигаемого комиссией Конгресса по борьбе с преступностью; они только что обсуждали эти самые законы, автором которых был сам Маковски. На Нэнси – та откинула со лба прядь волос и с многообещающим любопытством смотрела на него в ответ.
Он перевел взгляд на секретаря.
– В чем дело? Что произошло?
– Сэр…
– Говорите быстрее, к черту вашу вежливость!
– Была совершена ракетная атака…
– Ракетная? О Господи!
– Нет, сэр, ракеты были не советские, а, как говорят, наши. Они были выпущены по зданию, в котором проходила конференция…
– По телефонной компании?
– Да. Президент находится в коматозном состоянии и врачи говорят, что он не скоро из него выйдет. А вице-президент… Нашли его…
– Его что? – Маковски достал носовой платок и вытер вспотевший лоб.
– Обнаружили левую руку и часть туловища, которые идентифицировали как принадлежащие вице-президенту. Теперь вы президент, сэр. По закону преемственности. Президент не в состоянии выполнять свои обязанности, а вице-президент мертв. Президент – вы, и мы с минуты на минуту ожидаем судью Крюгера, который приведет вас к присяге.
Маковски взглянул на Нэнси и увидел в ее глазах выражение гордости и чего-то еще. Элдертон лишь прошептал:
– Поздравляю вас, господин президент.
Господин президент…
Керни очнулся с такой головной болью, какую он еще никогда не испытывал. К счастью, он пролежал без движения, это его и спасло. Джеффри посмотрел вниз и понял, что лежит на балке потолочного перекрытия, куда он упал, когда провалилась крыша. Со всех сторон клубился дым, пронзаемый снизу мощными водяными струями.