Подбегая он увидел и врага, с которым сражался оборванец. Не издавая ни звука, кроме хриплого, низкого рычания, на него бросалась стая собак, перешедших в здешних условиях к своему исконному образу жизни. Штук шесть отвратительных животных набрасывались на несчастного по очереди и парами, и если не успевали получить дубиной, то отхватывали окровавленные куски материи с штанов или со спины затравленного ими человека. Удивительно большая, черная собака сидела несколько поодаль и равнодушно взирала на происходящее. Роберт понял, что это вожак этого отвратительного, с человеческой точки зрения сообщества. Таких собак, как эта, ему приходилось видеть в лагере Мердлока, и позже именно такие собаки участвовали в поиске и поимке беглецов. Оказывается, эти собаки сбегали тоже.
Насколько мог тихо, Роберт подбежал поближе и старательно прицелившись жахнул по вожаку. Куски, растерзанной плоти разлетелись в разные стороны, остальные собаки все еще держа свою жертву в плотном кольце несколько поумерили свой пыл, и теперь только переглядывались, как бы спрашивая друг у друга: «что случилось»?
Не теряя зря времени Роберт выскочил из-за кустов и прицельно расстрелял еще несколько тварей. Остальные так быстро унеслись прочь, что за ними даже завихрился туман.
Увидев своего спасителя и все еще не веря в свое чудесное спасение, долговязый, а он оказался на голову выше Роберта, расплылся в излучающей бездну счастья улыбке. Так, с улыбкой на лице он и рухнул лицом вниз, на сброшенную деревьями за ненадобностью листву, перепачканную кровью, кровью его, и его поверженных врагов. Роберт перевернул несчастного. Человек ровно дышал. Все было нормально, если не считать множественных жестоких ран и потери сознания.
Напрягаясь изо всех сил, он потащил своего собрата по несчастью к пещере. Согнувшись в три погибели, захватив его под мышки, часто отдыхая, он с трудом преодолел несчастных двести метров до пещеры. На пути осталась полоса потревоженных палых листьев, обагренная кровью.
Оставив каторжника у входа в пещеру и сбросив рядом порядком поднадоевший, тяжелый плазменник он метнулся в пещеру, быстро набрал в мешок свежей воды и принялся промывать раны. На спине и руках раны были неглубокие и по виду не опасные. По крайней мере, ни один из крупных сосудов поврежден не был. Наскоро промыв их и перевязав остатками своей, недавно постиранной рубашки, Роберт принялся осматривать ноги, все еще находившегося без сознания человека. Здесь дело оказалось посерьезней. Смыв свернувшуюся темными комками кровь, он увидел глубокие, рванные раны. Особенно досталось икроножной мышце на правой ноге. Сзади, до колена, нога представляла собой сплошной кусок мяса, выглядывающий из под стянутой, и порванной мощными челюстями кожи. Когда он начал расправлять эти лоскуты, стараясь их поставить на место, человек застонал, но в сознание не пришел. И правильно сделал, ибо еще предстояло много манипуляций, настолько болезненных и непрофессионально выполняемых, что находясь в сознании, перенести такое страдание и не возненавидеть после этого весь мир, просто не представлялось возможным.
Аккуратно расправив поврежденные ткани, он туго стянул свое произведение, на этот раз тем, что осталось от рубашки раненого, и соорудив из листьев и свежих веток жалкое подобие подстилки, перекатил на нее безжизненное тело и втащил эти «носилки» внутрь пещеры. Расположив их возле стены входа – днем в этом месте было достаточно света и вполне можно было ориентироваться.
Через несколько часов человек пришел в себя. Ничего не понимающим взглядом он обвел корявый свод пещеры и уставился на Роберта. Не смотря на муку страдания, весь его вид выражал одно желание – он настойчиво требовал объяснений.
– Где я? – Только и смог он промямлить не желающими слушаться губами.
– Не волнуйся, ты в безопасности, собак больше нет.
– Да, я помню, как ты их… Но больше я ничего не помню. – С трудом промолвил лежащий на подстилке из листьев и прочего мусора человек.
Роберт протянул ему открытую консерву, но тот только поморщился и попросил воды. Одна мысль о еде вызывала у него отвращение. Он по собственному опыту знал, что это обычная реакция организма на усталость и болезнь.
Жадно напившись незнакомец опять забылся. Видя, что пока ничем больше не может ему помочь, Роберт выбрался наружу и используя сломанную поблизости ветку раскидистого куста, минут сорок работал, маскируя полосу в опавшей листве, которую от прочертил от места схватки до пещеры, подумав, что такой знак будет слишком хорошо заметен с воздуха в промежутках, между кронами деревьев.
Покончив с работой, он на перевес со своим плазмометом немного прошелся по окрестностям, но ничего подозрительного не заметил.
Так бурно начавшийся день подходил к концу. По непонятно кем, давно заведенному закону, который гласил, что все хорошо в меру, уставшее светило уступало поле деятельности кошмарам ночи, уходя за горизонт с ощущением хорошо выполненной работы, отдавая облагодетельствованное своей лаской пространство в безраздельное господство тьмы. Справедливо полагая, что все познается в сравнении и давая возможность это сделать. Тени сгущаясь и набираясь силы в непроходимых зарослях, все смелее выходили на открытые места, проверяя, все ли готово к приходу своей владычицы – зловещей Тьмы, обладающей таким могуществом, что в ее власти было поглотить не только пространства планеты или области в космосе, но и сознание любого смертного.
Роберт вернулся в пещеру, когда уже мрак, верный слуга Тьмы, вплотную занялся лощиной, и сознание живо откликнувшись на эту метаморфозу, начало рисовать на месте ничем не примечательных кустов и зарослей образы Хаоса, страшные и удивительные одновременно.
В пещере было все спокойно, только порывистое дыхание человека, да тихонько журчащая вода, придавали реальные черты этому месту, с трудом вырывая его у мира легенд и приданий. Насторожив как обычно у входа свое оружие, Роберт наскоро перекусил и уснул.
Представление следующего дня открывали несколько птичек, обычных в этих местах разноцветных птичек, к присутствию которых, все живущие в джунглях или в их непосредственной близости, привыкали на третий день. Безобидные с виду пернатые, всем своим видом вызывавшие у наблюдателя умильные чувства, возле входа в пещеру, с утра по раньше устроили отвратительную потасовку. С криками они набрасывались друг на друга, таскали одна другую за хвост и крылья и вообще, производили столько шума, что потревоженный мозг не мог в таких отвратительных условиях надолго задерживаться в состоянии сна. Роберт выскочил наружу. Перепуганные появлением такого большого и опасного врага, они позабыв на время про свои распри, дружно ретировались на соседнее дерево, и там продолжили решать свои проблемы.