В это время снова открылась дверь, и Стефани осеклась.
Мэриан просияла, но уже в следующее мгновение радость сменилась ужасом. Почему Мэтью так смотрит?
— Чтобы я ее больше не видел! — процедил он сквозь зубы, а затем повторил, срываясь на крик: — Чтобы я ее больше не видел!
Стефани схватила Мэриан за руку и потащила прочь.
— Но почему? Что я сделала?
— Испортила эпизод, вот что! Тот самый, с кранами! Ты попала в кадр. В конце, когда камера как бы въезжает в окно спальни, на пленке проявилось твое отражение в зеркале. Какого черта ты там делала?
Мэриан похолодела и даже не заметила, что Стефани довела ее до двери номера и втолкнула внутрь. Ей хотелось провалиться сквозь землю или превратиться в кого-нибудь другого. Что угодно, только бы Мэтью никогда больше не смотрел на нее так. Все разногласия вокруг кранов, расходы, перегруженный график, технические сложности, всеобщая эйфория — коту под хвост! Ужас! Теперь ее выгонят с позором, велят убираться обратно в Англию.
Появилась Джози.
— На вот — Стефани распорядилась отнести тебе сандвичи, если не посмеешь спуститься в зал.
— Думаешь, меня уволят?
— Откуда я знаю? Одно могу сказать: постарайся какое-то время не попадаться Мэтью на глаза.
— А пролог?
— Боб торчит в лаборатории, ищет среди дублей: может, найдется хоть один неиспорченный кадр. Хейзел с Вуди насилуют расписание: нельзя ли втиснуть пересъемку. Мэриан, что на тебя нашло? Все знали, что нельзя околачиваться на месте съемок!
— Джози, ты не можешь сказать ничего такого, чего бы я сама себе не говорила.
— Наверное. Ну ладно, у меня срочная работа, так что лопай сандвичи.
Стемнело. Сидя на краю кровати, Мэриан все глубже погружалась в пучину отчаяния. Наступила полночь, а никто не пришел и не позвонил. Она ненавидела себя, в том числе за идиотскую надежду. Как можно было на что-то рассчитывать — вопреки фактам?
Но она не допустит, чтобы все рухнуло! Нужно сейчас же поговорить с Мэтью, объяснить… Она набрала его номер и немедленно бросила трубку, услышав голос Стефани.
Чужая! Всем чужая и никому не нужная! Ее никто и никогда не любил, кроме мамы! И Мэриан принялась накручивать телефонный диск. Однако в Девоне никто не откликнулся.
Наконец ее сморил сон — беспокойный, с проблесками сознания. В такие мгновения Мэриан говорила себе, что утром сообщит Стефани о своем возвращении в Англию.
Утром, когда она с пепельно-серым лицом вошла в кафетерий, все смолкли. Бронвен вскочила и бросилась навстречу.
— Плохо спала, дорогуша? Ну, не кисни. Это всего лишь фильм, а не конец света.
— Где Мэтью?
— За него не беспокойся. Он большой мальчик, как-нибудь переживет.
Мэриан затаила дыхание: к ним приближалась Стефани.
— Хотела навестить тебя перед сном, но подвернулось срочное дело.
— Стефани…
— Не надо, Мэриан. Я знаю все, что ты хочешь сказать. Прибереги это для Мэтью.
— Он очень сердится?
— Боюсь, что да. Кажется, нашли один дубль, но не слишком выразительный. Мы полночи спорили. Он не может смириться с тем, что краны уже на полпути в Калифорнию и у нас нет ни минуты на пересъемку.
Тем не менее, когда появился Мэтью, ничто не могло помешать Мэриан рвануться к нему.
Он уставил на нее непроницаемые глаза.
— Ты хочешь сказать, что тебе очень жаль? Мне тоже. Меня не интересуют подробности, как это произошло. Главное, чтобы ноги твоей больше не было вблизи съемочной площадки! Ясно?
У нее задрожали губы. Глаза наполнились слезами. Бронвен пришла на выручку.
— Идем, Мэриан, поможешь мне собрать вещи.
— Ты уезжаешь?
— На данном этапе моя работа закончена, и я хочу провести несколько дней с мужем. Представляешь, соскучилась!
— Может, и я смогу достать билет на тот же рейс?
— Зачем?
— Хочу домой.
— Ну нет! — с жаром воскликнула Бронвен. — Да, ты допустила оплошность, но я буду считать, что ошиблась в тебе, если ты дезертируешь. Все будет хорошо, дорогая.
— Стефани меня уволит.
— Нет. Не думаю, чтобы это приходило ей в голову.
— Значит, Мэтью.
Бронвен хмыкнула.
— Не стану кривить душой: я тоже считаю, что его посещала такая мыслишка. Но он этого не сделал. Кроме всего прочего…
— Что?
— Ничего особенного. Просто он хорошо к тебе относится, только не пойми превратно.
— Не беспокойся. После того как он с таким презрением на меня смотрел… Я выдавала желаемое за действительное. Ох, Бронвен! Видит Бог, я боролась с собой, но это так трудно! Ненавижу себя — в первую очередь за предательство по отношению к Стефани!