Вот почему он стал мятежником, выйдя из правительства, пассивность которого не мог перенести. Некоторое время бунт маркиза оставался тихим, пока принципал Соза не подогрел его огнем своей собственной ярости и не сделал главным орудием в своих интригах. Теперь он сидел и внимательно слушал тихую и быструю речь сеньора в мундире майора.
— Конечно, слухи о применяемой тактике опустошения достигли князя, — говорил он. — Но его светлость склонен недооценивать их и не способен увидеть, как видим все мы, к каким серьезным результатам должна привести эта система мер. Он не отрицает таланта лорда Веллингтона как главнокомандующего, но считает, что подобные операции — полная бессмыслица. Однако если эти операции уже действительно проводятся, как же они могут быть бессмыслицей?
— Одну минутку, граф, — властно остановил майор Самовала, открывшего было рот. — Нам достоверно известно от одного из агентов императора в Лондоне, что эта война непопулярна в Англии: мы знаем, что общественное мнение там подготавливается к британскому отступлению, к оставлению британской армией Португалии, что неизбежно и случится, когда князь решит нанести удар. Здесь, на Тежу, стоит британский флот, готовый принять войска. — Он понизил тон голоса и заговорил медленно и многозначительно: — Ожидается, что их погрузка начнется не позднее сентября, в разгар наступления, как раз когда французские войска будут стоять под стенами Лиссабона. Я допускаю, что благодаря этой стратегии разорения — если она в самом деле имеет место — в придачу к упорной борьбе за каждый фут территории французское наступление может быть задержано. Но подобный ход событий будет стоить Британии немалых жертв и расходов.
— Еще дороже это обойдется Португалии, — проворчал маркиз Минаш.
— Вы абсолютно правы, маркиз, еще дороже это обойдется Португалии. Позвольте мне нарисовать вам другой вариант картины грядущего. Это французская администрация, разумная и заботливая, вдохновляемая исключительно идеями прогресса и проводящая в жизнь мудрые и полезные законы, составляемые в интересах благоденствия и процветания покоренных народов, которая знает, как сделаться популярной везде, где она устанавливается. Это португальцам уже известно, по крайней мере, части из них. Такой была администрация Сульта в Порту, вполне удовлетворявшая народ. Образовалась даже весьма многочисленная партия, которая хотела получить согласие императора, чтобы вручить ему корону и перейти под его владычество. Такой же была и администрация Жюно в Лиссабоне. И я вас спрашиваю: когда Лиссабон управлялся лучше?
Сама политика британской администрации, а не что-нибудь иное восстанавливает против нее народ, если принять во внимание страшное недовольство, которое явится следствием этой политики превращения страны в пустыню и доведения до нищеты огромного количества людей всех сословий, когда они лишатся своих домов и земель после того, как их заставят своими руками разрушить то, что они создавали долгие годы. Вряд ли существует какая-нибудь другая политика, которая может лучше служить интересам Франции. Население отсюда до Бейры, должно быть, готово с распростертыми объятиями встретить французов как освободителей от столь дорогостоящей и мучительной британской «защиты».