— Вы правы. И что же теперь делать?
Он надеялся, что Принцесса предложит очевидный выход, но она молчала, и вид у неё был растерянный.
— Ваше высочество, а не могли бы вы… — начал он, и лицо Эрики из растерянного тут же стало расстроенным.
— Нет! — перебила она звенящим от неизвестной обиды голосом. — Нет! Я не могла бы…
— Извините, ваше высочество, я не хотел… — переполошился Многоликий, — я знаю, как важно вам сохранить свою тайну! Считайте, что я ни о чём не спрашивал…
— Вы не понимаете, Феликс! — девушка чуть не плакала. — Дело вовсе не в тайне. Я бы нашла способ, как переправить вас на ту сторону, чтобы меня никто не заметил. Но мне вообще нельзя покидать Замок, понимаете?
— Как нельзя? — не понял он. — Но ведь вы же…
— Я иногда выезжаю в столицу. Вместе с папой и с его охраной — не только обычной, но и магической. Но если я попаду за ворота Замка одна, меня… — Эрика осеклась, нервно сглотнула и спрятала лицо в ладонях.
«Злыдни болотные, похоже, сейчас я узнаю ещё одну её тайну!»
— Что с вами случится, если вы выйдете из Замка, ваше высочество? — осторожно спросил Феликс.
— Меня убьёт Тангрис, — не открывая лица, пробормотала Принцесса.
Настала очередь Многоликому — изумляться и восклицать:
— Тангрис?! Но почему — Тангрис?.. Разве она кого-нибудь убила?!
— Разумеется, убила! — Эрика опустила руки, посмотрела ему в глаза, и он увидел, что зрачки у неё сужены от страха. — Маму мою убила эта ведьма, Феликс. И поклялась, что убьёт её дочь.
Он потряс головой:
— Ерунда какая-то, ваше высочество… Я очень много слышал о Тангрис. Рос, знаете ли, недалеко от её поместья. О ней говорили, что она хваткая и своего не упустит, но никто не называл её убийцей.
— Хотите верьте, хотите нет, а мою маму она убила, — Принцесса чуть не плакала. — О том, что Тангрис крадёт Одарённых детей и забирает себе их Дар, вам говорили? Наверное, детишек Империи ей стало мало, она добралась и до Индрии… Мама пыталась ей помешать, и, кажется, даже помешала, и тогда Тангрис с нею расправилась.
— Мне никогда ничего подобного не говорили, — твёрдо сказал Многоликий. — И я сомневаюсь, что это правда. Если бы Тангрис была виновна в исчезновениях детей, в нашем посёлке шептались бы об этом. Такие слухи удержать невозможно.
— Хотите верьте, хотите нет… — повторила Эрика.
— А кто вам сказал, что Тангрис охотится за вами?
Он уже догадывался, каким будет ответ, и не ошибся.
— Папа.
— И вы уверены, что он сказал вам правду?
— Да, я уверена, — ответила Принцесса. — В этом случае — уверена. Я проверяла! — прерывисто выдохнула и продолжила: — Когда я была подростком, тоже подозревала, что папа всё придумал, чтобы не выпускать меня из Замка… и дважды пыталась уйти из дома. Мы ссорились… ужасно ссорились, так, что он потом неделями не желал со мной общаться. В одну такую ссору я решила: уйду, и больше он никогда меня не увидит. Думала, меня станет удерживать стража, но никто даже не пытался. Я и с горы-то не успела спуститься, Феликс, когда меня начали душить! — судорожным движением она прижала ладонь к горлу.
— Душить? Кто?..
— Я не видела. Почувствовала, как на шею набросили удавку и стали её затягивать. Я почти сразу потеряла сознание; когда очнулась, рядом был папа, а вокруг толпилась стража. Он сказал, меня едва успели спасти, и даже не отругал за побег. Я думала, что просто не заметила нападавших, но Мангана объяснил: никаких нападавших не было — была магическая удавка Тангрис, поджидавшая меня за воротами.
— Это был первый раз, ваше высочество. А второй?
— Он очень походил на первый. Мы снова поссорились, я снова ушла. Мне всё ещё казалось, что папа с Манганой водят меня за нос… какая же я была глупая! Отправилась другой дорогой, помнится, успела уйти немного дальше, и опять…
— Хватит, хватит! — попытался остановить её Феликс, испугавшись, что она расплачется. — Я понял!
— Во второй раз всё длилось гораздо дольше. У меня темнело в глазах, я чувствовала, как мои лёгкие… пустеют, а помощи всё не было и не было. Я успела проститься с жизнью, прежде чем перестала что-либо воспринимать, — закончила Эрика.
Она нащупала позади себя крутящийся табурет, обессиленно упала на него и закрыла глаза, ресницы и губы у неё вздрагивали. Многоликому очень хотелось её обнять, но разве мог он себе такое позволить?
В этот миг боем замковых часов о себе напомнило время. Один, два, три, четыре, пять…
— Шесть! — вскинулась Принцесса. — Надо же, уже шесть! Валькирия явится через полчаса. Давайте поскорее вас спрячем, потом придумаем, как вам отсюда выбраться…
Многоликий без лишних слов обернулся горностаем. Девушка засуетилась, убирая тарелки и проверяя, не осталось ли в кабинете других следов его присутствия, потом подхватила зверя на руки и понесла в гардеробную, приговаривая на ходу:
— Куда же мне вас спрятать, Феликс? В шляпную коробку? Боюсь, вам придётся сидеть там до обеда — утром у меня помолвка… Но зато потом вы сможете нормально поесть!
Откуда-то с верхних полок она достала большую круглую коробку и усадила горностая в неё, пробежала пальчиками по его ушам и загривку. Многоликий фыркнул: «Тоже мне, нашла себе кота!» — но разозлиться у него не вышло, вместо этого он ткнулся носом в ласковую руку, приглашая продлить удовольствие.
— Не скучайте! — прошептала Эрика, несколько раз провела ладонью по его спине — он замурлыкал бы, если бы горностаи умели мурлыкать! — неплотно закрыла коробку и убрала её в шкаф.
В коробке было мягко и просторно, но густые человеческие запахи обступили зверя со всех со всех сторон, лишая его остатков душевного равновесия. Обострившимся слухом он различил, как Принцесса шелестит одеждой — должно быть, меняет платье на ночную сорочку. Потом вдалеке щёлкнуло — хозяйка покоев отперла задвижку на входной двери, — коротко скрипнула кровать, и всё стихло.
Не нужно больше донимать Принцессу разговорами о волшебнице Тангрис, сказал себе Феликс. Ни о Тангрис, ни о том, кто и зачем запер Эрику в замке Эск. Многоликий был почти уверен, что догадался правильно. Не так-то просто удержать при себе такую догадку — бесёнок внутри него уже потирал лапки, предвкушая, как поразится девушка, узнав правду! — но промолчать всё-таки придётся. Сколь бы ни был плох индрийский монарх, его наследница, бесспорно, пошла в мать, королеву Каталину, о добром сердце которой наслышаны были даже в Империи. Принцесса Эрика не заслужила того, чтобы её хрустальный мир в одночасье превратился в руины; всё, что ей следует знать о мире реальном, однажды она узнает от Короля. А он, Многоликий, и так уже в её жизни наследил от души, пора, наконец, остановиться.
Приняв решение, он запретил себе думать о ней — о её нежных руках и печальных глазах, о чистом голосе, напевающем матушкину колыбельную, о сегодняшней помолвке, одно лишь упоминание о которой вывело его из себя, — после чего свернулся клубком посередине коробки и вскоре сумел уснуть.
Глава шестая,
в которой Принцесса и Многоликий раскрывают прескверные тайны, а принц Аксель так хорошо играет свою роль, что Король предлагает поторопиться со свадьбой
Ночь, проведённая Эрикой в волнениях, каких она раньше не знала, и почти без сна, была ветреной, пасмурной и не слишком холодной. К утру же мороз усилился, а небо очистилось и теперь ярко синело в окнах, обрамлённое искристыми ледяными узорами. От многочисленных крыш замка Эск столбами уходил в морозную синь белый печной дым. Но ни чистое, как колодезная вода, бескрайнее небо, ни первозданная белизна спящих под снегом окрестных лесов не радовали нынче Принцессу. Щуря усталые глаза, она безотчётно сожалела о том, что всё это зимнее великолепие, которое могло бы стать отличным фоном для настоящей помолвки двух влюблённых, тратится впустую на фикцию, затеянную Акселем и ею. Жаловаться, впрочем, было не на что: предназначенный для Эрики фамильный перстень, ожидающий своего часа в кармане имперца, в ближайшие месяцы или даже годы лучше всяких оберегов будет защищать её от чьих бы то ни было посягательств. Следовало сказать спасибо принцу хотя бы за то, что убрался восвояси невыносимый герцог Пертинад.