— Теперь вы знаете, как обстоят дела, — заключила Принцесса. — Мне кажется, для вас сейчас самое правильное — расторгнуть нашу помолвку, иначе и вас тоже замажут в грязи. И отец будет в безопасности — до тех пор, пока в Замке не появится… мой новый жених. Правда, боюсь, он появится очень скоро, — добавила она со вздохом.
— Расторгнуть помолвку?! Что вы!!! — ужаснулся Аксель. — Я-то к своей новой невесте поеду тогда прямо от вас, и от свадьбы через месяц мне будет уже не отвертеться… А значит, я никогда в жизни больше не увижу Аниту…
И столько было страсти в его словах, что Многоликий больше не сомневался: этот парень искренен. Он, действительно, заинтересован в том, чтобы сохранить нынешнюю парадоксальную ситуацию, когда помолвка с одной девушкой — его единственный шанс остаться вместе с другой.
— Но, Эрика, почему вы не рассказали о том, что узнали, своему отцу? — задал резонный вопрос принц.
В ответ прозвучало сакраментальное:
— Он мне не верит. Он думает, я стремлюсь опорочить Ингрид в его глазах.
— Послушайте! Его величеству, может, просто наплевать, изменяет ему жена или нет… вот он и не хочет ничего выяснять. Но с убийствами не шутят!
Принцесса горестно махнула рукой:
— Аксель, его убьют раньше, чем он разберётся, вру я или нет. Я скажу Олафу, это начальник нашей Охранной службы… он доверяет мне больше, чем отец. Но потом…
— Я понял, — обрадовался принц. — Вам нужно срочно уехать куда-нибудь без отца! Короля никто не тронет, пока не будет возможности свалить на вас убийство. Так едемте вместе. Возьмём с собой какую-нибудь из ваших подруг или родственниц. Я давно мечтал побывать на…
— У меня нет подруг, — перебила Эрика, — и я никуда не могу поехать без папы.
— Почему не можете?!
— Потому что есть то самое обстоятельство, с которым я живу полжизни. Назовём его «проклятием Тангрис»…
В ту же секунду Многоликий принял решение. Он выскочил из-за ножки дивана, перебежал на свободное место, чтобы в этот раз ничего не опрокинуть, и вернул себе человеческий облик. Эрика и её мнимый жених вздрогнули, Аксель попытался было встать, но она удержала его за руку.
— Ваше высочество, полагаю, мне известно, как это проклятие снять, — хриплым голосом сказал Феликс.
Изумлённый принц рассматривал его во все глаза — ясное дело, помятый вид и арестантский наряд Многоликого не остались незамеченными. Оборотень подозревал, что его лицо сыну Джердона знакомо — что-то, похожее на узнавание, во взгляде Акселя, в самом деле, промелькнуло.
— Это ваш возлюбленный, Эрика? — спросил он возбуждённым шёпотом.
— Нет, это просто мой гость, — быстро ответила Принцесса.
— Верно, я просто гость, — подтвердил Феликс.
Следует отдать Акселю должное: ему хватило нескольких секунд, чтобы перейти от растерянности к пониманию — за это время в его голове сложилась картина случившегося, по-видимому, очень похожая на реальную. Он откинулся на диване, скрестил руки на груди и произнёс с мимолётной улыбкой, которой неожиданно напомнил Императора:
— Ничего другого мне и не нужно знать, не так ли? А то, мало ли, начнут задавать вопросы…
Многоликий промолчал, Эрика неопределённо повела плечом, едва прикрытым перламутрово-серым атласом вечернего платья. Аксель, став серьёзным и задумчивым, посматривал то на одного, то на другого и ожидал продолжения. Короткую паузу нарушил Феликс:
— Ваше высочество, вы совершенно правы: принцесса Эрика должна как можно быстрее уехать отсюда вместе с вами, но без своего отца, — обратился он к принцу. — Беда в том, что она с детства уверена: за воротами Замка её ждёт смерть, единственное спасение от которой — магическая защита Короны. И смерть эту нашлёт на неё волшебница Тангрис…
— Но ведь так оно и есть! — вскинулась девушка. — Я же объяснила вам, что Мангана тут ни при чём!
— Тангрис? — Аксель нахмурился. — Я слышал такое имя. Она ведь из наших, имперских магов? Но она…
— …Не убийца! — подхватил Феликс. — Именно об этом я и говорил недавно её высочеству.
Эрика сжала губы.
— У вас есть лупа? — спросил у неё Многоликий.
— Лупа? — удивилась Принцесса. — Возможно. Я поищу…
Она поднялась и, шелестя платьем и сердито стуча каблучками, ушла в кабинет, но вскоре вернулась с большой круглой лупой в бронзовой старинной оправе. Подала её Феликсу:
— Вот, держите, — и снова села на стул, очень прямая и очень бледная.
Глаза у неё были, как два омута тревоги. Аксель, ни говоря ни слова и не меняя позы, наблюдал за происходящим со своего дивана. Многоликий шагнул к Принцессе и попросил со всей мягкостью, на какую был способен:
— Дайте руку, ваше высочество.
Та протянула ему правую руку, отягощённую помолвочным перстнем.
— Не эту… другую.
Кажется, она начала догадываться, к чему он клонит, потому что стала ещё бледнее. Видно было, как лихорадочно бьётся у неё на виске голубая жилка. Феликс бережно взял холодную напряжённую кисть, подавляя искушение согреть дыханием, перецеловать каждый пальчик, и прикоснулся к ажурному платиновому браслету на запястье.
— Откуда он у вас, ваше высочество?
— Папа подарил, — сглотнув, ответила девушка. — На одиннадцатилетие.
— Вы хоть раз его снимали?
— Нет… никогда. Это мой талисман.
— Попробуйте снять?
Браслет, как будто не слишком плотно охвативший хрупкое запястье, двигаться дальше косточки, однако, не захотел.
— В одиннадцать лет мои руки были гораздо тоньше, — неуверенным тоном пояснила Эрика.
— Ну да, — Феликс перевернул её ладонь внутренней стороной вверх. — А рассматривать его вы пробовали?
— Конечно. Я люблю его… удивительно тонкая работа.
— Но ведь не в лупу, не так ли?
Многоликий исследовал браслет кончиками пальцев. Подушечки так и кололо магией, и даже свечение было, правда, очень слабое, сливающееся по цвету с цветом её кожи. Наверное, девочка ещё не умела распознавать магические вещи, когда её заковали в этот наручник… а потом так к нему привыкла, что ничего необычного уже не замечала. Нащупав самую активную точку, Феликс навёл на неё лупу.
— Видите, ваше высочество?..
Принцесса склонила голову и всмотрелась:
— Клеймо мастера — что тут такого?
— А на этом клейме…
— Камыш и стрелы! — ахнула она.
Вырвала руку и прижала её к груди, губы у неё задрожали, тревога в глазах сменилась чистейшей, горчайшей болью обиженного ребёнка, и боль эта была готова сию секунду расплескаться слезами.
— Папа, — прошептала она, — Силы Небесные, папа…
Аксель вскочил и бросился к ней:
— Камыш и стрелы? Что это значит?!
— Это значит, что браслет магический, — пояснил Феликс. — И снять его можно только одним способом — при помощи его собственного ключа. Её высочество говорила, что Мангана не умеет наводить чары на расстоянии, ему непременно нужно цеплять их на какой-то предмет…
Эрика закивала. Из глаз потекли слёзы, которые она вытерла досадливым движением.
— Они придумали это вместе, да, вместе? Отец и Придворный Маг? Чтобы я сидела на привязи и не своевольничала, как мама?
— Может, они просто заботились о вашей безопасности? — предположил Многоликий, хотя и сам не верил в то, что говорил.
— Раньше я думал, что Император — самый деспотичный отец Континента, — с высоты своего роста бухнул Аксель, — но теперь…
«Молчите!» — одними губами предупредил его Феликс, но было поздно: Эрика расплакалась в голос и убежала в спальню.
Мужчины проводили бедняжку взглядами; ни тот, ни другой не решились последовать за ней, чтобы утешить.
— Как же теперь быть? — с виноватым видом спросил Аксель.
— Снять браслет, — пожал плечами Феликс. — Я ведь говорил, что знаю, как это сделать…
— Но ключ?..
— Это не ваша забота. Главное, увезите её отсюда, ваше высочество. Завтра же. Она придёт к Королю без браслета, скажет, что обо всём догадалась и сама сумела избавиться от «подарка». Скажет, что уже взрослая и отныне защищать её будете вы… они, наверное, поссорятся после этого, но тем проще — папаша откажется с вами ехать и останется дома.