Надо отдать девчонке должное, теперь она ничем не выдала своего изумления и страха, лишь чуть-чуть помолчала, прежде чем ответить:
— Летать? Что за дикая мысль?
— Бросьте. О том, что её величество — Одарённая, не писал разве что «Вестник короны».
— Я не об этом. С чего вы взяли, что летать умею я?
Многоликий, конечно, с первого раза понял, о чём она спрашивает. Он вздохнул:
— Ваше высочество, какая на вас обувь? Туфли на каблуках и на твёрдой подмётке, верно?
— Верно, — упавшим голосом подтвердила Принцесса.
— Здесь тихо, как в могиле. Я бы услышал шаги, даже очень лёгкие. А слышал только шелест вашего платья. Значит, вы не пришли, а прилетели. Не волнуйтесь, ваше высочество, я никому об этом не скажу! — удовлетворённо заключил Феликс.
Плечи девушки поникли. «Похоже, я первый, кто узнал про её Дар», — осознал он. На мгновение ему стало её жалко, и захотелось увидеть её лицо.
— Снимите капюшон, пожалуйста, — попросил Многоликий, стараясь, чтобы его слова прозвучали мягко.
Она неожиданно послушалась. Светлый мех соскользнул ей на плечи, открывая белые брызги цветов в тёмных волосах, высокий лоб, большие ошеломлённые глаза. Глаза эти торопливо ощупывали его фигуру, и ошеломления в них становилось всё больше.
— Вам холодно! — выдохнула, наконец, Принцесса.
Жалости к самому себе Феликс не выносил.
— Удивительно, не правда ли? — он саркастически улыбнулся. — Я-то думал, меня поселят в комнате с печкой и горячей ванной!
Она растерянно захлопала ресницами:
— Но зачем же… так?
— Ваш отец считает, что мне самое место в клетке, — никакой симпатии к титулованной кукле он больше не чувствовал, притихшая было ярость вспыхнула с новой силой. — А вы сами, ваше высочество? Разве вы думаете иначе? Тогда зачем вы явились сюда? Глазеть на меня, как на экзотическую тварь?!
— Я не… Силы Небесные, я не думала, что вы так это воспримете!
— А как ещё?! Простите великодушно, — Феликс согнулся было в шутовском поклоне, но дёрнулся от боли не только в ноге, но и под рёбрами, куда твёрдым краем впился магический пояс. — Я бы и рад показать вам несколько весёлых трюков, да подарок вашего батюшки мешает! — он дёрнул пояс и выкрикнул: — Уходите! Здесь вам не зверинец!
Ни говоря ни слова, Принцесса бросилась прочь.
Обессиленный Многоликий привалился к стене и закрыл глаза, сердце колотилось, в ушах гудела кровь. Он и сам не смог бы объяснить, чем его так рассердила эта девочка — её визит был явно не худшим событием дня. Едва туман в голове рассеялся, до Феликса дошло, что он совершил новую глупость. «Я болван!!! Злыдни болотные, зачем я её прогнал?! Ведь она могла принести мне ключ!..» Один шанс из тысячи, что он сумел бы обаять её и сделать своей сообщницей — но и этот шанс он только что упустил.
В коридоре вдруг стало светло как днём — длинные лампы под потолком, неуместные в анахроничном средневековом мраке, вспыхнули все до единой, высвечивая испещрённую трещинами древнюю каменную кладку. А вот и Мангана, понял Многоликий, отодвинулся от стены и выпрямился. Через восемь вдохов за решёткой возник лысый, как коленка, носатый и ушастый сухопарый старик в чёрной соболиной шубе, наброшенной поверх клетчатого домашнего халата, и поинтересовался, осклабившись:
— Что, голубчик, заждался?
— Век бы тебя не видел, — ответил Феликс.
— Ай, до чего невежливо! — Мангана меленько рассмеялся и закашлялся. — А я так мечтал с тобой встретиться! Так готовился к встрече! Не правда ли, мы прекрасно тебя приняли?
— Переходи сразу к делу, Мангана. Зачем я здесь? Чего вы от меня хотите?
— Он ещё спрашивает! — Придворный Маг снова хихикнул. — Государственный преступник спрашивает, зачем его арестовали! Смешная шутка. Сегодня же расскажу его величеству!
— Ты не хуже меня знаешь, что я не убийца и не заговорщик.
— У королевской Охранной службы другое мнение, и суд, конечно, спорить с ним не будет. Ты никогда не выйдешь на свободу, Многоликий.
— Суд? Да ладно… к чему вам такие хлопоты?
— Его величество чтит законы и никого не карает без суда и следствия. Чтил бы и ты законы, голубчик, никогда бы здесь не оказался.
Феликс промолчал, выжидая. Мангана буравил его чёрными глазами с белёсым старческим налётом и разве что губами не причмокивал от удовольствия.
— Процесс будет коротким. Твоё присутствие на нём не понадобится. Тебя приговорят к пожизненному заключению и просто оставят здесь. Хорошая новость в том, что заключение продлится недолго… особенно если тебе забудут приносить еду и воду.
— К чему такие хлопоты? — снова спросил Многоликий. — Не легче ли было меня убить?
— Убить тебя мы всегда успеем, — Придворный Маг снова осклабился. — Но пока у нас с его величеством на тебя другие планы.
— Ты не пришёл бы сюда, если бы не хотел, чтобы я о них узнал.
— Разумеется, голубчик, разумеется, — Мангана стёр с лица улыбку и продолжал уже серьёзно: — Мы хотим понять природу твоего Дара. Я собираюсь его исследовать.
«У него же прозвище — Потрошитель!» — исключительно вовремя вспомнил Многоликий. Грудь стиснуло змеиными кольцами страха. Он давно знал, что зачем-то нужен этому человеку, но если бы понимал, зачем именно — удрал бы из Империи не в Индрию, а в Новые Земли или куда подальше!
— Но я должен получить твоё согласие, иначе всё получится не так, как надо, — продолжал Мангана. — Работать с упирающимся агрессивным объектом — занятие неблагодарное. Ты всё-таки не кролик… и не белка, — он фыркнул, вспоминая. — Хотя, я уверен, до кроликов, белок и других милых зверюшек дело у нас дойдёт. Со временем. Когда я научусь тобой управлять.
— А если я откажусь? — спросил пленник, догадываясь, каким будет ответ.
— Лучше спроси, что будет, если ты согласишься, голубчик! Ты сразу же получишь тёплую одежду, еду и постель. Из Замка ты, конечно, никогда не выйдешь, но небо, может быть, ещё увидишь. Если будешь послушным мальчиком. Откажешься… пеняй на себя.
«Откажешься — пеняй на себя…» Но согласиться было немыслимо!
Придворный Маг уставился на Многоликого, надеясь прочитать ответ по его лицу. Увиденное его не устроило, он скривился и каркнул:
— Дурак. Передумаешь через два часа… или даже раньше.
После чего развернулся и, подволакивая ноги, потащился к выходу. Свет погас, осталась только прежняя лампочка.
— Нет, — сказал ему вслед Феликс, — нет. Я не передумаю.
И тут он услышал новый звук — протяжное скрежетание далёких дверей, одной, другой, третьей… — и понял, что каждую из них распахивают настежь, чтобы вековечная сырость подземелья потеснилась, освобождая место смертельной зимней стуже.
Глава третья,
в которой Принцесса ссорится с отцом и узнаёт о скорых переменах в своей судьбе, а Многоликий чувствует себя выпотрошенным и вывернутым наизнанку, но начинает надеяться на спасение
— Но, папа!..
— Что «папа»? — Король был взбешён и не скрывал этого. — Я знаю, ты терпеть не можешь Ингрид и не чаешь от неё избавиться, но сейчас ты перешла все границы, Эрика! Выдумать, что она изменяет мне с твоим несовершеннолетним братом… уму непостижимо! Скажи мне такое кто-нибудь другой, я бы просто выслал негодяя из страны, но от родной дочери…
— Вот и вышли куда-нибудь меня! — звенящим голосом воскликнула Принцесса. — И не надо мне никаких амулетов! Тогда я умру за воротами Замка, и твоим наследником станет Марк…
— Что ты несёшь?! — Скагер хлопнул ладонью по столу. — Истеричка. Я так хотел вырастить тебя настоящей будущей Королевой, нанимал тебе лучших учителей, показывал пример достойного поведения — а что получилось? Получилась бестолковая взбалмошная девица, для которой важнее всего её мелкие прихоти. Пресветлые Серафимы, ты даже солгать как следует — и то не можешь… выдумываешь потрясающую чушь!