хоть ложись и сразу умирай.
Осмотреться бы, подумать, попросить
у кого-нибудь полезного совета.
Только времени и сил на это нету
да и как коня остановить.
Так и мчим, надеясь на рассвет,
ухватив своих коней за гривы,
ждём, что, может, выпадет счастливый
мало-мальски выйгрышный билет.
Мужики, а время-то не ждёт,
знать не знает жалости природа.
Кони мчатся, не сбавляя хода,
и не ясно - взад или вперёд.
Может, стоит прыгнуть из седла,
поменять на нет свою судьбину.
Не тяните, чёрт возьми, мужчины,
время приниматься за дела.
Знаю, больно будет, да и так,
что иной себе сломает шею,
но ведь то за нас и за идею,
что само собою не пустяк.
Разгибайте спины, мужики,
становитесь на ноги - и с Богом
в путь, не мешкая, по собственным дорогам,
по каким не ходят дураки.
И смирится конь наверняка,
явится к хозяину с повинной,
а хозяин - это мы, мужчины,
нам поводья в руки на века.
Т Е П Л О
Тепло к нам само никогда не придёт,
пусть даже наступит апрель,
пока на трубе не сыграет поход
пушистый и ласковый шмель;
пока не скомандует весело: "Марш!"
седой длинноусый сверчок,
приветствуя музыкой тёплый вояж,
не вскинет над скрипкой смычок.
Не сдвинется с места, пока комары
не выведут в небо всю рать,
забыв про гулянья свои и пиры,
на дудках не станут играть.
Пока не отстроят хоромы скворцы,
не стихнут их страсти хоть чуть,
пока голоса не прочистят певцы,
тепло не отправится в путь.
Но всё же однажды рассеется мгла,
туманы уйдут на покой,
и вылетят солнцу навстречу пчела
и шмель с золочёной трубой.
Сверчок над струною подымет смычок,
свирели возьмут комары.
Весь мир запоёт, как поёт петушок,
хмельной от рассветной поры.
Всю ночь будет бить и трещать барабан,
а утром в родное село
придёт из далёких неведомых стран
под пение пташек тепло.
* * *
Гляжу вокруг и ничего не вижу,
чем можно было б удивить свой взор.
Всё тот же дом, всё так же солнце лижет
телёнком рыжим крашенный забор.
Всё тот же сад. Деревья-балерины
на цыпочках под окнами кружат.
Моё село. Знакомые картины
на улицах отыскивает взгляд.
За столько лет ничуть не изменились
ни вид его, ни дух, ни естество.
Мне любо всё и дорого, и мило,
и это удивительней всего!
* * *
Жизнь, словно солнце, всходит и заходит,
то греет нежно, то смертельно жжёт.
Всё в этом мире на небесном своде
расписано на сотни лет вперёд.
Мы роем землю, покоряем атом,
рвём в клочья души, ищем путь к себе.
Напрасно всё, водой по перекатам
мы катимся подвластные судьбе.
И про меня, и про тебя известно
на небесах всё вплоть до запятой.
Но всё же жить на свете интересно,
особенно, любимая, с тобой.
* * *
Что со мной? Никто не спросит.
Я поэт совсем безвестный.
Может, только дева-осень
угостит вином чудесным.
Я надеюсь, дева помнит,
как ей песни пел повсюду.
Выпью раз, она наполнит
вновь порожнюю посуду.
За твоё здоровье, осень,
за твоё явленье миру!
Я её целую косы,
как положено жуиру.
Захмелев, зову берёзку
посидеть в траве со мною,
мну ей пышную причёску
осмелевшею рукою.
А потом мечусь по лесу -
приласкать хочу рябину.
Разгулялся, знать, повеса,
задурил, видать, детина.
Осень, мне прости проказы,
как прощаешь ты природу.
Я совсем не Стенька Разин,
но, как он, люблю свободу.
Я живу на свете гостем,
только сам себе послушен.
Лишь тебе сегодня, осень,
распахнул навстречу душу.
Извини за шёпот страстный,
за солёные дождинки.
Можно, я осенней краской
разукрашу сам осинки,
можно, сделаю пригожим
каждый миг лесному люду?
Пусть мои старанья тоже,
как твои, рождают чудо.
* * *
Бойко Светлане
Я вошёл к тебе со стужи,
как в чужие сны.
Хорошо, что ты без мужа,
я же без жены.
Посидим с тобою рядом -
гладь и тишина.
Мужа нам пока не надо,
не нужна жена.
На двоих сготовим ужин:
кашу да блины.
Как легко тебе без мужа,
мне же без жены!
Мы глядим в глаза друг другу
без тоски и мук.
Ты - хорошая подруга,
я - надёжный друг.
Разговор, как нитка кружит
по веретену:
ты про мужа да про мужа,
я же про жену.
* * *