— Мужики, — сказал он потрясённо, — у него запах меняется.
— Цвиктанг, — сказал «эльф», как мне показалось, утрируя артикуляцию. — Кэлдзи цвиктанг, — и потёр друг о друга кончики пальцев. Я отчётливо почувствовал запах, похожий на терпкий запах тополиных почек. — Кэлдзи цвиктанг, — снова сказал чужак. — Гзи.
— Ага, — Денис восхищённо улыбнулся и кивнул. — Цвиктанг — это ты. А я — Денис. Я так не могу, — сокрушённо сообщил он и тоже потёр пальцы. — Я всегда пахну одинаково. Я нездешний.
— Дзениз. Гзи-ре, — чужак тоже склонил голову. Я мог поклясться — он понял! По крайней мере, понял достаточно, чтобы осмысленно ответить.
Мы, три самоуверенных болвана — я со своей якобы эрудицией, Виктор со своим здравым смыслом и Калюжный со своей дубиной — стояли и пялились на то, как растяпа Багров, недотёпа и простачок, устанавливает контакт с инопланетянином.
Боги, боги мои… да у Багрова просто ума не хватает сообразить, что нельзя вот так просто болтать с чуждым нам существом! Он не понимает, что это невозможно — и болтает.
Но у него получается!
Денис и чужак уже стояли вплотную друг к другу. Незнакомые люди так не стоят — личное пространство ушло даже не в нуль, а в минуса. Цвиктанг, если его и вправду так звали, потянулся обнюхать Дениса ещё тщательнее — и тот не отстранился. И чужак обнюхал углы его губ, виски — и дальше за ушами, гораздо деликатнее, чем ладонь. Не прижимаясь ноздрями к коже, даже не прикасаясь — но очень сосредоточенно.
А Денис погладил его по голове. Дотронулся до прекрасных волос, которым позавидовала бы любая земная девушка — до пышной тяжёлой гривы цвета ирландского сеттера. Отчасти я его понимаю: волосы были слишком близко — и очевидно восхитительны на ощупь. Детский порыв.
Но Денис ужасно ошибся.
Откуда-то из-под искрасна-рыжих прядей вдруг возник паук, вернее, Паук — с большой буквы. Чёрное, серое и серебристое мохнатое страшилище, размером не меньше ладони: россыпь чёрных глаз, покрытые волосками клыки, растущие из пасти, жвала, вероятно — не знаю, как назвать их правильно. И он не просто выполз из волос «эльфа» — он принял на его плече очевидно угрожающую позу, задрав передние лапы. Я не страдаю арахнофобией, но и меня взяла оторопь, а ребята отстранились.
Я думал, что Денис закричит — монстр оказался слишком близко, и это случилось слишком неожиданно — но он сдержался. Его только передёрнуло от макушки до пят, он с трудом взял себя в руки и виновато улыбнулся.
Удивительно, но чужак оценил и страх, и самоконтроль. Он чуть качнул головой, тронул щёку Дениса кончиками пальцев и сделал какой-то еле уловимый жест — именно для паука, как дрессировщик жестом командует собаке. Тварь пропала в его волосах так же бесшумно и внезапно, как появилась.
— А ты говорил, оружия нет, — прошептал Виктор.
И тут я как будто неправильно вдохнул — и закашлялся. Мне было мучительно неловко, это было некстати, я не должен был мешать Денису, но я кашлял и кашлял, грудь резало, я согнулся пополам, но никак не мог остановиться — а ребята смотрели на меня с жалостью.
Кажется, Цвиктанг растерялся. Он протянул к моему лицу ладонь, от которой теперь пахло, пожалуй, анисом — но запах вызвал у меня новый приступ кашля. И в крохотной паузе между судорожными вдохами я услышал, как со стороны дома голосом взрослого мужчины, чистым, музыкальным, вполне эльфийским тенором, приказали:
— Дзонгдан!
Я вытирал выступившие слёзы и думал, что это именно приказ. Как «стоять!» или «вперёд!» — совершенно определённая интонация. Холодно и строго. Денис, мне кажется, тоже понял это обращение, как приказ.
— Мужики, — сказал он, — он хочет, чтобы мы вошли.
Виктор хмыкнул.
— Придётся… — проговорил он медленно. — Пойдёмте… раз он хочет. Хозяин — барин, ёпт…
Я заставил себя разогнуться — и увидел хозяина.
Лицин
… Долгий путь приводит в эдем…
Родной сын клана Кэлдзи
Я сидел на корточках и вынимал вещи из рюкзака.
Вытащил компас, котелок, свирель, семена тёплой одежды и шкатулку из белого дерева, c томиком старинных стихов и моей тетрадкой — я записывал в неё разное и вклеил листок с весёлым отцом, листок с мамой, когда она варит медовые тянучки, и листок с Дзиорном перед разлукой. Маленькую палатку распаковывать не стал. Сидел и смотрел на всё это имущество, разложенное вокруг меня на полу. Было то ли грустно, то ли стыдно.