Я покраснел, а Блейз рассмеялась. Однако за смехом крылась трагедия, и веселье не отражалось в глазах Блейз. Когда мы дошли до дома, где лежал Тор, Блейз положила руку мне на плечо.
– Спасибо тебе, Келвин. Если бы не ты, я была бы мертва, да и Тор и Дек тоже. Ты дал нам время, в котором мы нуждались. Для миротворца ты справился не так уж плохо.
Не зная, что ей ответить, я просто молча пропустил Блейз в дверь впереди себя.
Гхемфы, которые присматривали за Тором, пока меня не было, ушли в соседнюю комнату. Я откинул простыню, которой был накрыт Тор, и показал Блейз его раны.
– Эта – единственная, которую я не могу вылечить, – сказал я, показывая на рану в животе. – Клинок вошел вот здесь, и хотя он не задел крупных сосудов, кишки рассечены в нескольких местах.
– Ты можешь это определить?
Я кивнул.
– Тебе твой нос сказал?
Я кивнул снова.
– Так что из этого следует?
– Его организм отравлен содержимым кишечника. Начнется сепсис, и он умрет… в мучениях. Хотя я сделаю все, что смогу, чтобы избавить его от боли.
Блейз взяла Тора за руку, но реакции не последовало.
– Он без сознания?
– Или под действием обезболивающего снадобья. Я дал ему большую дозу.
Блейз подняла на меня глаза.
– Он вернулся ради меня.
Я покачал головой.
– Не думаю, что дело только в этом. Его послали сюда.
Блейз обдумала мои слова.
– Послали менодиане… из-за Флейм.
– И из-за Мортреда, да.
Блейз разочарованно поморщилась, но я видел, что она не удивлена.
– Дьявол тебя побери, Гилфитер, ты ведь с удовольствием говоришь мне об этом, верно?
– Ты заслужила наказание, – ответил я, – раз пытаешься приписать вину за все его раны себе. Сумела бы силв-магия справиться в таком случае? – спросил я, показывая на живот Тора.
Блейз кивнула.
– Может быть, если бы дело касалось обычного человека. Особенно если бы силвов было несколько и они очень хотели исцелить… Только Тор – не обычный человек. Он обладает Взглядом.
– Дек и Флейм как-то говорили, что силвы вылечили воина, обладавшего Взглядом.
– Это сказка, Кел. Хороший сюжет для бродячего сказителя.
– Может, и так… Только подобное исцеление подтверждает одну мою теорию.
– Теорию? Проклятие, Гилфитер, ты все еще цепляешься за свою идею, будто магии не существует! Что же тебе нужно, чтобы убедиться в ее существовании? Сотня Мортредов, заливших багрянцем все острова от Порфа до Цирказе и истребивших каждое растение?
Я поморщился, но от своего не отступился.
– Я знаю, что магия существует, я просто считаю ее болезнью. Обладающие Взглядом имеют иммунитет к ней, точно так же, как люди имеют иммунитет к шестидневной лихорадке, если в детстве переболели пятнистой горячкой.
Блейз скрестила руки на груди.
– И вся та скверна, что только что применялась в битве – дун-магия, которая едва не уничтожила плот под тобой, да и амбар, кстати, – все это болезнь?
Я промолчал. Ответить мне было нечего.
– Ну так что?
– Я еще не все понимаю… но все-таки думаю, что это болезнь.
Запах Блейз сказал мне, что, кроме презрения, она против воли испытывает интерес.
– И что же это нам дает?
– Иногда иммунитет преодолевается… тяжестью заболевания, обилием инфекции. Совсем как это случилось с тем воином на Цирказе, о котором рассказывал Дек, как случилось с Флейм, силв-магия которой не смогла противостоять осквернению дун-магией Мортреда.
– Ты хочешь сказать, что, если мы приведем к Тору всех силвов, каких только сможем найти, он может исцелиться?
В таком выражении это звучало глупо… Чтобы не встречаться с Блейз глазами, я посмотрел на Тора.
– Возможно, – промямлил я. – Если, конечно, ты права и такая вещь, как целительство силвов, существует. – Я показал на живот Тора. – Можно было бы сосредоточить все усилия на этой области.
– Даже если все так, силвов у нас нет. В здешних окрестностях живут менодиане, а они не одобряют использование талантов силва, даже если кто-то ими и обладает.
Плотовщик Маки пользовался иллюзиями… но говорить об этом я не стал, напомнив Блейз другое:
– У нас есть двенадцать экс-силвов. Трое получили легкие раны, остальные – те, кто стоял на страже в окрестностях деревни и кто был в лодках на озере – невредимы. Все они – хранители, некоторые работали на Совет, так что по крайней мере раньше были сильными магами. Блейз… – Я сделал глубокий вдох и приготовился встретиться с ее неодобрением: ведь доказать то, что я собирался сказать, я не мог. – Я думаю, что силв– и дун-магия – одна и та же болезнь, просто одна является более тяжелой формой по сравнению с другой. Это, кстати, объяснило бы то, что ты мне когда-то рассказывала насчет цвета плаценты. Сильная концентрация силв-магии начинает выглядеть как дун-магия. – Я помолчал, потом добавил: – Мы могли бы попробовать заставить этих экс-силвов исцелить Тора.
– Они теперь дун-маги, а не силвы. – Блейз говорила как учительница, пытающаяся проявить терпение в отношении особо тупого ученика.
– Да, но что, если они не утратили способностей целителей?
– Дун-маги не могут лечить… – Однако тут Блейз заколебалась. – Правда, Мортред намекал, что силвы Датрика исцелили его, только я решила, что это случилось, когда они еще не были полностью превращены в дун-магов.
– Мои предположения идут еще дальше. Я полагаю, что дун-маги, даже те, кто никогда не был силвом, могут лечить. В конце концов, себя же они исцеляют, не так ли? Даже Мортред постепенно излечил себя от последствий чересчур сильных заклинаний, к которым прибег ради потопления Дастел, – по крайней мере ты так мне говорила.
Блейз кивнула, явно в душе ругая себя за то, что не подумала раньше о такой возможности.
– Блейз, дун-маги обычно не лечат других, потому что не хотят этого, а вовсе не потому, что не могут. Силв-маги, конечно, им для этого тоже не нужны – себя они лечат сами.
Блейз пристально посмотрела на меня; в ней боролись недоверие и надежда.
– Ты уверен, что знаешь, о чем говоришь? – Блейз была, как всегда, резкой и прямой.
– Нет. Это только теория, и я могу ошибаться.
– Да ты хоть веришь ли в целительство силвов? Ты же думаешь о магии как о болезни!
– Сомневаюсь, что теперь хоть в чем-нибудь могу быть уверен… Одно, впрочем, я знаю твердо: человеческий разум способен на замечательные вещи. Иногда даже на Небесной равнине, где силвов нет, я видел, как люди возвращались к жизни только потому, что были полны решимости выжить. Менодиане назвали бы такие выздоровления чудесами, проявлениями божьей милости. Я врач, а потому вижу причину в более прозаической, но от этого не менее чудесной вещи – силе воли. Может быть, разум силва или дун-мага обладает возможностями, о которых я ничего не знаю. – Впрочем, я, конечно, видел, что они сотворили с моим плотом… Поколебавшись, я сказал: – Райдеру терять нечего. – И постарался отогнать непрошеную мысль: потерять могут другие. – В нормальных обстоятельствах человек, обладающий Взглядом, сопротивлялся бы воздействию дун-магии благодаря своему иммунитету. Райдер же будет без сознания… может быть, это облегчит дело.
– Как сможем мы заставить дун-магов делать то, чего они не хотят?
– Нам нужно будет пообещать им взамен то, чего они хотят очень сильно.
– И что же это?
– Жизнь. Они ведь пленники гхемфов. Они все видели, что делают гхемфы с дун-магами, я об этом позаботился. Им уже известно, что магия на гхемфов не действует. Они понимают, что бежать не смогут и умрут, как и остальные. Только моя просьба пока удерживает гхемфов от расправы.
– Мы можем пообещать, что освободим их, если они помогут Райдеру, но поверят ли они нам?
– Поверят, если то же самое пообещают гхемфы, которые никогда не нарушают своего слова.
– Гхемфы не дадут такого обещания – они возненавидели дун-магов… из-за Эйлсы.