Левый дизель работает на подзарядку батареи, правый — на винт. С первых же минут для мотористов начинается морока. Тральщики с тралами ползут 8-узловым ходом. Наш же один двигатель на малых оборотах дает ход кораблю 10 узлов. Мотористы сбавляют обороты, дизель начинает работать с перебоями. Приходится опять прибавлять обороты. Лодка то налезает на трал, то отстает и того гляди попадет на форштевень сзади идущего корабля. Мотористы беспрерывно манипулируют рычагами ручной отсечки, все время в напряжении. Больше десяти минут не выдерживают, приходится их подменять. В два часа ночи они выбились из сил и запросили пощады. Старший инженер-лейтенант Сорокин пришел в центральный пост и спросил меня:
— Виктор Емельянович, долго ли еще будет продолжаться это издевательство над мотористами?
— Давайте спросим штурмана.
Ильин обернулся, сердитый, взвинченный:
— Вы крутите свой дизель не поймешь как, я и с помощью интегралов не разберусь. Но часа через два дойдем.
Мой помощник поморщился, словно откусил лимон:
— За это время мы все с ума сойдем.
— Побудьте в центральном посту, — говорю Сорокину, — а я поднимусь на мостик, посмотрю, что там делается.
— Посмотрите, посмотрите, — отозвался Ильин. — Там темно, как в погребе под бочкой в двенадцать часов ночи.
Взбираюсь по трапу. В первые минуты действительно ничего не вижу. Постепенно глаза привыкли. Начинаю различать кильватерные огни кораблей и силуэты впереди идущих тральщиков.
— Василий Андрианович, — говорю командиру, — что-то мы сегодня чаще обычного меняем ход. Мотористы замучились совсем.
— Ничего не поделаешь. Попадаются свежие мины. Вот и приходится тральщикам очищать тралы. Куда же подводной лодке деваться?
Внезапно впереди блеснул огонь, выросла огромная, подсвеченная изнутри пирамида воды. По корпусу лодки ахнул гидравлический удар, и только после донесся гром взрыва. У меня с головы сорвало пилотку, и она упала в центральный пост.
— Стоп дизель!
К счастью, никто не пострадал. Это взорвалась мина в трале одного из тральщиков. Перебитый трал сменили, и мы снова двинулись в путь.
Спускаюсь вниз. Небо в просвете рубочного люка начинает сереть. Скоро рассвет. Сверху приказывают остановить дизеля. С мостика все спускаются в центральный пост. Командир задраивает люк, приказывает погружаться для дифферентовки. Вначале все идет нормально. Слежу по приборам, принимаю воду в уравнительную, перекачиваю. Но чувствую в поведении лодки что-то необычное. Никак не держится на ровном киле. «Блуждающие пузыри воздуха в топливных цистернах» — обжигает догадка. В топливных цистернах соляр по мере его расходования замещается водой. У нас же, видно, проник туда воздух. Докладываю командиру, прошу разрешения всплыть в позиционное положение.
— Только быстро. Рассвет уже!
Продуваем среднюю. Мы с командиром выскакиваем на мокрый мостик. Сбрасываю ботинки, бегу к люку в палубе над клапаном добавочной вентиляции одной из цистерн левого борта. Волна небольшая, балла три, но все равно перекатывается через низкую палубу. Вода ужасно холодная, и, когда меня в надстройке чуть не с головой накрывает волной, хочется кричать. Открываю клапан. Воздуха почти нет. Закрываю вентиль, заматываю его проволокой. Перехожу на правый борт. Здесь тоже воздуха нет. Но из третьей цистерны воздух вырывается с шумом. Держу клапан открытым минуту, другую. Командир нетерпеливо спрашивает:
— Ну как там?
— Уже кубометра полтора вышло.
— Давай-ка скорей!
У меня уже зуб на зуб не попадает, а воздух все выходит и выходит. Наконец из клапана показался соляр. Проверяю другие цистерны. Там воздуха больше нет. С трудом заматываю последний клапан скользкой проволокой, задраиваю ключом лючок. Бегу к скобтрапу, а руки, измазанные соляром, скользят по поручням. Василий Андрианович хватает меня за шиворот и помогает взобраться на мостик, бормоча извинения за такой необычный способ помощи, и мы оба ныряем в люк.
— Открыть вентиляцию средней! — командую посиневшими губами.
Подводная лодка с легким вздохом облегчения погружается под перископ. Остальная часть дифферентовки не заняла и десяти минут. После этого плавно ложимся на грунт. В дизельном отсеке на меня льют теплую воду, я моюсь с мылом, переодеваюсь во все сухое. Кок кормит горячими щами, а лекпом Г. Я. Кузнецов потчует какой-то обжигающей настойкой. После этого я совсем согрелся. Все ложатся отдыхать на час-полтора. В 6.00 нас поднимает команда «По местам стоять к всплытию с грунта силами очередной вахты». Иду в центральный пост. Вахтенным механиком стоит старшина группы трюмных мичман И. А. Казаков. Действует он уверенно, четко подает команды своим подчиненным. Я не вмешиваюсь в его распоряжения. Подводная лодка плавно отрывается от грунта и на глубине 40 метров берет курс на остров Гогланд.