И моя война началась не в Афганистане.
Она началась в августе 1997-го года.
Однажды вечером я позвонил своему другу Томасу, брату моего ближайшего друга Хеннерса. Томасу, такому забавному остряку. Томасу с таким заразительным смехом.
Томасу, живому напоминанию о лучших днях.
Я был в Кларенс-Хаузе, сидел на полу телевизионной комнаты. Вероятно, смотрел «Друзей».
- Привет, Бухич, какие планы?
Он рассмеялся. Только я называл его Бухичем.
- Гарри-ссс! Привет.
Я улыбнулся. Только я называл его Гарри-сссом.
Он сказал, что только что ушел с делового ужина. И ему приятно с кем-то поболтать по дороге домой.
Его голос был так похож на голос брата, он сразу же меня успокоил. Я был счастлив. хотя Томас счастлив вовсе не был. Сказал, что у него тоже проблемы. Развод, другие трудности.
Разговор неумолимо коснулся этой исходной проблемы, источника всех проблем, Хеннерса. Томас так скучал по своему брату. Я сказал, что тоже скучаю. Чувак, я тоже скучаю.
Он поблагодарил меня за то, что я выступил на мероприятии по сбору денег для Хеннерса.
- Я не мог поступить иначе. Для этого и нужны друзья.
Я вспомнил мероприятие. И предшествовавшую ему паническую атаку.
Потом мы начали вспоминать различные эпизоды. Томас и Хеннерс, мы с Уиллом валяемся на диване субботним утром, смеемся с мамой, смотрим телевизор, устраиваем соревнования по отрыжке.
- Она была, как подросток!
- Да, дружище.
Идем с мамой в гости к Эндрю Ллойду Вебберу.
Мы с Хеннерсом обманываем камеры видеонаблюдения в Ладгроуве.
И мы с Томасом рассмеялись.
Он напомнил, что мы с Хеннерсом были такими близкими друзьями, нас называли Джеком и Расселом. Может быть, потому что у нас с Уиллом были джек-расселы? Он сейчас с мамой? С погибшими в Афганистане? И пра-ба тоже там? Мои размышления прервал крик Томаса.
- Бухич, друг, с тобой всё нормально?
Сердитые голоса, потасовка. Я включил громкую связь, пробежал по коридору, поднялся по лестнице и ввалился в пункт полиции. Закричал, что мой друг в беде. Мы склонились над телефоном, начали слушать, но в трубке уже была мертвая тишина.
Очевидно, на Томаса напали, чтобы ограбить. К счастью, он успел упомянуть название ресторана, где обедал. Ресторан в Баттерси. Кроме того, я знал, где Томас живет. Мы посмотрели по карте: между двумя этими пунктами пролегал только один логический маршрут. Я поехал туда с несколькими телохранителями, и мы нашли Томаса на обочине. Возле моста Альберта. Избитого, дрожащего. Отвезли его в ближайший полицейский участок, он подписал заявление. Потом мы отвезли его домой.
Всю дорогу он благодарил меня за то, что я его спас.
Я крепко его обнял:
- Для этого и нужны друзья.
Я получил письменный стол на аэродроме Уоттисхэм, я его просто ненавидел. Никогда не хотел письменный стол. Терпеть не мог сидеть за письменным столом. Мой отец любил свой письменный стол, кажется, просто привязан к нему был, влюблен, ему нравилось сидеть среди своих книг и мешков с корреспонденцией. А вот я - не такой.
А еще я получил новое задание - усовершенствовать свои знания об «Апаче». Возможно, чтобы со временем стать инструктором. Я думал, что эта работа может быть интересной. Учить других летать.
Но всё оказалось не так. Я не чувствовал, что это - мое призвание.
Я снова выразил желание вернуться на войну. И мне снова категорически отказали. Даже если армейское начальство будет не прочь отправить меня в зону военных действий, в Афганистане меня просто сотрут в порошок.
В Ливии становится горячо. Как насчет этого?
Но армия снова отказывалась - всеми силами, официально и неофициально, мою просьбу отклоняли.
- Все просто по горло сыты Гарри в зоне боевых действий.
В конце обычного рабочего дня я покидал Уоттисхэм и ехал в Кенсингтонский дворец. Я больше не жил с папой и Камиллой, мне выделили собственное жилище - квартиру на «подземном этаже» Кенсингтонского дворца, иными словами, почти в подвале.
В квартире было три длинных окна, но света они пропускали мало, так что разница между рассветом, сумерками и полднем была почти незаметна. Иногда эту проблему решал мистер Р., живший прямо надо мной. Ему нравилось парковать свою большую серую «дискавери» под окнами, забивая все остальные источники света.