- О, ее преследуют, да? Вау-вау, да хватит. С ней всё будет хорошо, она - актриса, она привыкла к папарацци, на самом деле она хочет, чтобы ее фотографировали.
Но никто этого не хотел. Никто даже не мог бы к этому привыкнуть. Все эти люди, закатывавшие глаза, не выдержали бы такое даже десять минут. У Мег впервые в жизни была паническая атака. Она недавно получила смску от незнакомца, который узнал ее адрес в Торонто и пообещал прострелить ей голову.
Психотерапевт сказала, что я, похоже, злюсь.
Черт возьми, да, я злился!
Она сказала, что, независимо от того, насколько справедливы мои жалобы, я еще и в нерешительности. Да, мы с Мег проходили через серьезное испытание, но Гарри, накричавший на Мег - это совсем не тот здравомыслящий Гарри, который лежит на кушетке и излагает свою проблему. Это был двенадцатилетний травмированный Гарри.
- То, через что вы проходите сейчас, напоминает вам 1997 год, Гарри, но я боюсь, что часть вас застряла в 1997 году.
Мне эти слова не понравились. Я слегка обиделся:
- Называете меня ребенком? Звучит немного грубо.
- Вы говорите. что хотите услышать правду, цените правду превыше всего - ну вот, такова правда.
Сеанс превысил отведенное время. Он длился почти два часа. Когда наше время истекло, мы назначили дату новой встречи на ближайшее время. Я спросил, можно ли ее обнять.
- Да, конечно.
Я слегка ее обнял и поблагодарил
На улице я растерялся. Куда ни глянь, повсюду невероятные рестораны и магазины, я мог гулять, заглядывать в витрины, дать себе время осмыслить всё, что я сказал и услышал.
Но это, конечно, невозможно.
Не хотелось вызвать переполох.
Психотерапевт, так получилось, виделась с Тигги. Поразительное совпадение. Самый маленький из всех возможных миров. Так что на следующем сеансе мы говорили о Тигги, о том, как она заменила нам с Уиллом маму, как мы с Уиллом часто видели в женщинах замену маме. Как часто женщины охотно брали на себя эту роль.
Я признал, что благодаря заменяющим матерям чувствовал себя лучше, но и хуже, потому что меня мучило чувство вины:
- Что подумала бы мамочка?
Мы поговорили о чувстве вины.
Я рассказал о мамином опыте психотерапии, как я его понимал. Психотерапия ей не помогла. На самом деле, сделала только хуже. Так много людей охотились за ней, использовали ее, в том числе - и психотерапевты.
Мы говорили о маминых принципах воспитания. Иногда она могла быть сверхзаботливой матерью, а потом исчезала на длительное время. Мне казалось важным это обсудить, но я воспринимал это и как предательство.
Чувство вины усилилось.
Мы говорили о жизни в мыльном пузыре Великобритании, о жизни в мыльном пузыре королевской семьи. Мыльный пузырь внутри мыльного пузыря - это невозможно объяснить никому, кто не пережил такое. Люди просто не понимали: они слышали слово «королевский» или «принц» и переставали рассуждать здраво:
- А, ты ведь принц - у тебя нет проблем.
Они полагали...нет, их научили...что всё это - сказка. Мы не были для них человеческими существами.
Писательница, которой многие британцы восхищались, автор толстых исторических романов, получивших множество премий, написала о моей семье эссе, в котором утверждала, что мы - просто...панды:
«У нашей королевской семьи нет таких проблем с размножением, как у панд, но панд и членов королевской семьи в равной мере дорого содержать, и они плохо приспособлены к современным реалиям. Но разве они не интересны? Разве не приятно за ними наблюдать?».
Никогда не забуду, как очень уважаемый публицист написал в очень уважаемом издании, что «безвременная смерть» моей матери «спасла нас всех от невыносимой скуки». (В этот же эссе он пишет о «свидании Дианы с тоннелем»). Но эта острота про панд меня поражает остротой восприятия и исключительным варварством. Мы действительно жили в зоопарке, но, будучи солдатом, я знал, что превращение людей в животных, их расчеловечивание - первый шаг к угнетению и разрушению. Если даже прославленный интеллектуал сбросил нас со счетов, как животных, чего ждать от мужчины или женщины на улице?
Я рассказал психотерапевту, как это расчеловечивание подействовало на меня в первой половине моей жизни. Но сейчас расчеловечивали Мег - ненависти было еще больше, еще больше колкостей, и расизм. Я рассказал ей о том, что видел и слышал, чему был свидетелем последние несколько месяцев. В какой-то момент я сел на кушетке и наклонил голову, чтобы посмотреть, слушает ли она. У нее рот был открыт от удивления. Она всю жизнь прожила в Великобритании и думала, что всё знает об этой стране.