Уилл не желал спорить. Не допускал никаких возражений. Он хотел, чтобы я согласился, что Мег неправа, а потом согласился что-то с этим сделать.
Что, например? Поругаться с ней? Прогнать? Развестись? Я не знал. Но Уилл тоже не знал, он руководствовался не разумом. Всякий раз, когда я пытался его успокоить и указать на нелогичность его слов, он только начинал кричать громче. Вскоре мы просто пытались перекричать друг друга.
Среди всех этих необузданных эмоций, которые бурлили в душе моего брата в тот день, одна мне действительно бросилась в глаза. Он казался обиженным. Выглядел обманутым в своих ожиданиях - я не стал ходить перед ним по струнке, мне хватило наглости отказаться выполнять его требования, я бросил ему вызов, опроверг сведения, полученные от доверенных помощников. Существовал сценарий, а я посмел не следовать сценарию. Уилл включил режим «Наследник» на полную, и не понимал, почему я отказываюсь играть роль Запасного, как подобает.
Я сидел на диване, Уилл возвышался надо мною. Помню, как я сказал:
- Выслушай меня, Уилл.
Нет. Он просто не хотел слушать.
Честно говоря, у него были те же чувства по отношению ко мне.
Он называл мне имена. Разные имена. Говорил, что я отказываюсь отвечать за происходящее. Не забочусь о своем офисе и о людях, которые работают на меня.
- Уилл, назови мне хоть один случай...
Он перебил меня, сказал, что пытается мне помочь.
- Ты серьезно? Помочь мне? Прости - вот как ты это называешь? Это помощь мне?
Почему-то это его взбесило. Он кинулся на меня с проклятиями.
До сих пор я чувствовал себя некомфортно, а тут немного испугался. Я встал, прошмыгнул мимо него на кухню к раковине. Уилл преследовал меня по пятам и осыпал ругательствами.
Я налил стакан воды для себя, и стакан - для него. Вручил ему стакан. Кажется, он не сделал ни глотка.
- Уилл, я не могу с тобой разговаривать, когда ты ведешь себя таким образом.
Он поставил стакан на стол, назвал еще одно имя и подошел ко мне. Всё произошло очень быстро. Слишком быстро. Он схватил меня за воротник, разорвал мои бусы и швырнул меня на пол. Я приземлился в собачью миску, которая треснула подо мной, осколки впились в мою кожу. Мгновение я лежал так, изумленный, потом встал и сказал Уиллу, чтобы он убирался.
- Ну же, ударь меня! Тебе станет лучше, если ты меня ударишь!
- Что?
- Ну же, мы ведь всегда дрались. Тебе станет лучше, если ты меня ударишь.
- Нет, разве что тебе станет лучше, если я тебя ударю. Пожалуйста...просто уйди.
Он вышел из кухни, но не покинул коттедж «Ноттингем». Я понял, что он - в гостиной. Я остался на кухне. Прошло две минуты, две длинных минуты. Он вернулся, полный раскаяния и с просьбой о прощении.
Он подошел к входной двери. На этот раз я последовал за ним. Прежде чем выйти, он оглянулся и сказал:
- Не нужно говорить Мег об этом.
- О том, что ты на меня напал?
- Я не нападал на тебя, Гарольд.
- Прекрасно. Я не буду ей говорить.
- Хорошо, спасибо.
Он ушел.
Я посмотрел на телефон. Подумал, что обещание есть обещание, так что я не могу позвонить жене, сколь бы мне этого ни хотелось.
Но мне необходимо было с кем-нибудь поговорить. Так что я позвонил своему психотерапевту.
Слава богу, она ответила.
Я извинился за вторжение, сказал, что не знаю, кому еще позвонить. Рассказал, что подрался с Уиллом, он швырнул меня на пол. Посмотре вниз и сказал, что моя рубашка разорвана, бусы разорваны.
Я сказал ей, что в жизни мы дрались миллион раз. В детстве мы ничего другого не делали - только дрались. Но здесь - другой случай.
Психотерапевт сказала, чтобы я сделал глубокий вдох. Попросила несколько раз описать эту сцену. Каждый раз, когда я описывал ситуацию, она казалась кошмарным сном.
А я постепенно успокаивался.
Я сказал ей:
- Я горжусь собой.
- Гордишься, Гарри. Почему?
- Я не ударил его в ответ.
Я сдержал слово, не рассказал Мег.
Но вскоре она вернулась из путешествия, увидела, как я выхожу из душа, и ахнула:
- Гар, что это за царапины и синяки у тебя на спине?
Я не мог ей солгать.
Ее это не удивило, и она вовсе не разозлилась. Ей стало ужасно грустно..
Вскоре после этого было объявлено, что два королевских двора - Кембридж и Сассекс - больше не будут управляться общим офисом. Мы больше не работали вместе в каком-либо качестве. Великолепная четверка...распалась.
Реакция была примерно такая, как мы ожидали. Общественность охала, журналисты изрекали глупости. А вот реакция моих родственников была более обескураживающей. Молчание. Они ничего открыто не комментировали и ничего не сказали мне лично. Я ничего не услышал ни от папы, ни от бабушки. Это заставило меня по-настоящему задуматься о молчании, которым они отвечали на всё, происходившее со мной и Мег. Я всегда говорил себе, что отсутствие явного осуждения журналистских нападений со стороны моих родственникоа не значит, что они их оправдывают. Но теперь я спросил себя: «Так ли это? Откуда я знаю? Если они никогда ничего не говорят, почему я так часто думаю, что знаю, что они чувствуют?».