А посреди всего этого стоял Марко, как автоинспектор, руководя, льстя, обнимая, рявкая и смеясь, всегда смеясь.
В мгновение ока он придал нашему лагерю форму. Большие зеленые парусиновые палатки, мягкие парусиновые стулья, расставленные кругами, включая огромный круг вокруг выложенного камнями бивачного костра. Когда я думаю об этом путешествии, сразу же вспоминаю этот костер, к которому тогда тянулось мое тощее тело. Именно возле костра все мы собирались через равные промежутки времени в течение дня. Сначала - утром, потом - в полдень, снова - в сумерках, и главное - после ужина. Мы смотрели на огонь, а потом - на небо. Звезды были похожи на искры от бревен.
Один из гидов назвал костер «Телевизором буша».
Я сказал: «Да, каждый раз, когда бросаешь новое полено, переключаешь канал».
Всем это понравилось.
Я заметил, что огонь гипнотизировал всех взрослых в нашей группе или действовал на них, как наркотик. В его оранжевых отблесках их лица становились мягче, языки развязывались. Потом, в более поздний час, доставали бутылку виски, и все они подвергались более радикальным изменениям. .
Их смех становился...громче.
Я думал: «Больше всего этого, пожалуйста». Больше огня, больше разговоров, больше громкого смеха. Я всю жизнь боялся темноты, и Африка подарила мне исцеление. Бивачный костер.
Марко, самый крупный член группы, еще и смеялся громче всех. Существовала какая-то связь между размером его тела и объемом легких. Такая же взаимосвязь существовала между громкостью его голоса и ярким оттенком волос. Я был рыжим и испытывал из-за этого неловкость, а Марко был чрезвычайно рыжим и признавал это.
Я смотрел на него и думал: «Научи меня относиться к этому так же».
Но Марко не был типичным учителем. Всегда в движении, всегда что-то делал, ему многое нравилось - еда, путешествия, природа, пистолеты, мы, но он вовсе не интересовался чтением лекций. Он, скорее, предпочитал учить своим личным примером. И хорошо проводить время. Он был большим рыжим Карнавалом, если вам хотелось присоединиться к вечеринке, прекрасно, если нет - тоже великолепно. Я не раз удивлялся, наблюдая, как он поглощает свой обед, жадно глотает джин, шумно шутит, хлопает по плечу другого охотника, почему не так много людей любят этого парня.
Почему бы им хотя бы не попытаться?
Мне хотелось спросить у Уилла, как это - когда такой человек думает о тебе, направляет тебя, но, по-видимому, правило Итона перенесли в Ботсвану: Уилл не желал меня знать в буше точно так же, как в школе.
Вот что привело меня в замешательство, так это пребывание Марко в рядах Уэльской гвардии. Иногда я смотрел на него и вспоминал тех восьмерых уэльских гвардейцев, которые взяли на плечи гроб и отнесли его в придел аббатства. ...Я пытался напомнить себе. что Марко в тот день там не было. Пытался напомнить себе, что в любом случае этот ящик был пуст.
Всё в порядке.
По «рекомендации» Тигги я ложился спать всегда раньше всех остальных, я не протестовал. Дни были длинные, палатка была желанным коконом. Парусина приятно пахла старыми книгами, пол укрывали мягкие антилопьи шкуры, на моей кровати лежал уютный африканский плед. Впервые за много месяцев и даже лет я сразу засыпал. Конечно, мне помогали отблески костра на стене, разговоры взрослых возле палатки и звуки животных вдали. Визг, мычание, рычание - что за гам они устраивали в сумерках, начиналась горячая пора. Их час пик. Чем позднее был час, тем больше они шумели. Меня это успокаивало. И мне было весело: как бы ни шумели животные, я всё равно слышал смех Марко.
Однажды ночью, прежде чем уснуть, я пообещал себе, что найду способ рассмешить этого парня.
Как и я, Марко любил сладости. Как и мне, особенно ему нравились пудинги. (Он их называл «пуды»). Так что у меня возникла идея приправить его пудинг соусом табаско.
Сначала он завоет. А потом поймет, что это - шутка, и рассмеется. О, как он будет смеяться! Потом поймет, что это моих рук дело. И рассмеется еще громче!
Я не мог больше ждать.
Следущим вечером, пока все обедали, я на цыпочках вышел из обеденной палатки. Прошел по тропинке пятьдесят метров к кухонной палатке и вылил целую чайную чашку соуса табаско в миску Марко с пудингом. (Это был хлебный пудинг, мамин любимый). Работники кухни меня заметили, но я приложил палец к губам. Они захихикали.