Когда 9-го февраля 2002 года она умерла, моя первая мысль была о том, что это станет тяжелым ударом для пра-ба, которая тоже угасала.
Бабушка пыталась уговорить пра-ба не идти на похороны. Но пра-ба встала со своего одра болезни, и вскоре после этого неудачно упала.
Папа сказал мне, что она прикована к постели в Королевском шале, разваливающемся дачном домике, в который она время от времени приезжала в течение пятидесяти лет из своей главной резиденции Кларенс-Хауза. Королевское шале находилось на расстоянии трех миль на юге от замка Виндзор, в большом парке Виндзор, это была часть королевского имения, но, подобно замку, шале находилось наполовину в другом мире. Головокружительно высокие потолки. Галечные дорожки, безмятежно вьющиеся в ярких садах.
Шале построили вскоре после смерти Кромвеля.
Я успокоился, услышав, что пра-ба там, я знал, что она любит это место. Папа сказал, что она в своей постели и не страдает.
Бабушка часто к ней приезжала.
Несколько дней спустя, в Итоне, мне позвонили, когда я делал уроки. К сожалению, я не помню, чей голос звучал на другом конце провода, кажется, мне позвонил придворный. Помню, это было как раз перед Пасхой, погода была солнечная и теплая, яркий свет лился в мое окно.
- Ваше королевское высочество, королева-мать умерла.
Следующий кадр: мы с Уиллом несколько дней спустя. Черные костюмы, в глазах - дежавю. Мы медленно идем за лафетом, играет сотня волынок. Эта музыка перенесла меня в прошлое.
Меня начало трясти.
Снова этот ужасный путь в Вестминстерское аббатство. Потом мы сели в машину и присоединились к кортежу, едущему из центра города, по Уайтхоллу, через Мэлл в Церковь святого Георгия.
Всё утро я смотрел на крышку гроба пра-ба, на которую поставили корону. Три тысячи алмазов и украшенный драгоценными камнями крест блестел на весеннем солнце. Бриллиант в центре креста был размером с мяч для крокета. На самом деле это был не просто бриллиант, а Величайший бриллиант мира, монстр в 105 карат под названием «Кох-и-Нор». «Приобретенный» Британской империей в зените ее славы. Украденный, как думали некоторые. Я слышал, что этот бриллиант завораживает, и также слышал, что он проклят. Мужчины сражались за него, умирали за него, говорили, что это проклятие - мужское.
Только женщинам было разрешено его носить.
Странно после столь большой скорби просто...устроить вечеринку. Но через несколько месяцев пришло время Золотого юбилея. Пятидесятилетие бабушкиного правления.
В то лето 2002 года мы с Уиллом дней пять доставали ежедневно из шкафа очередной выходной костюм, прыгали в черный автомобиль и неслись на очередную вечеринку или парад, прием или гала-концерт.
Британия была в угаре. Люди танцевали на улицах, пели на балконах и на крышах. У каждого был какой-нибудь вариант национального флага. Для нации, славящейся своей сдержанностью, это было просто потрясающим выражением безудержного веселья.
Меня, во всяком случае, это поразило. А вот бабушка, кажется, вовсе не была поражена. Меня удивляла ее невозмутимость. Не то чтобы у нее не было никаких эмоций. Наоборот, я всегда считал, что бабушка испытывает обычные человеческие эмоции. Просто она лучше, чем мы, простые смертные, умела их контролировать.
На протяжении всего уик-энда Золотого юбилея я стоял рядом с бабушкой или позади нее, и часто мне на ум приходила мысль: «Если всё это не может ее растормошить, тогда она действительно заслужила свою репутацию невозмутимо безмятежной королевы». В таком случае, думал я, может быть, я - подкидыш? Потому что я находился на грани нервного срыва.
Тому было несколько причин, но главная - назревающий скандал. Как раз накануне Юбилея один из придворных вызвал меня в свой маленький офис и безо всяких обиняков спросил:
- Гарри, ты нюхаешь кокаин?
Вариации моего ланча с Марко.
- Что? Я...? Да как вы могли подумать...? Нет!
- Хм. Ладно. Могли ли это сфотографировать? Может ли у кого-то быть фотография, на которой ты нюхаешь кокаин?
- О боже, нет! Это просто смешно! С какой стати?
Он объяснил, что к нему обратился редактор газеты, утверждающий, что у него есть фотография, на которой принц Гарри вдыхает дорожку.