Посреди этих размышлений мне удалось на несколько минут вздремнуть, а когда я открыл глаза, мы стремительно приближались к аэродрому Кандагара.
Пора надеть кевларовый бронижилет.
Я подождал, пока все выгрузятся, а потом в отсеке появились парни из войск специального назначения. Они вернули мне оружие и вручили пузырек с морфием, который отныне я должен был всегда держать при себе. Мы прилетели туда, где боль, раны и травмы были обыденностью. Они поторопили меня, чтобы я вышел из самолета и пересел в джип с тонированными окнами и пыльными седеньями. Мы поехали в другой филиал базы, потом поспешили в модульное общежитие.
Пусто. Ни души.
- Где все? Черт возьми, неужели, пока я летел, объявили мир?
Нет, вся база была на задании.
Я огляделся. Очевидно, они встали посреди обеда. На столах лежали полупустые коробки от пиццы. Я попытался вспомнить, что я ел во время полета. Ничего. Я начал засовывать в рот холодную пиццу.
Я сдал тест на поле действий, последнее препятствие для вступления, последний способ доказать, что я умею справляться с работой. Вскоре после этого я забрался в вертолет «Чинук» и пролетел примерно пятьдесят миль на базу, которая была намного меньше. База передового развертывания «Двайер». Длинное громоздкое название для замка из мешков с песком.
Меня встретил покрытый песком солдат, который сказал, что ему приказали показать мне базу.
- Добро пожаловать в «Двайер».
- Спасибо.
Я спросил, как база получила свое название.
- Один из наших парней. Машина подорвалась на мине.
Краткая ознакомительная экскурсия показала, что «Двайер» - еще более спартанская база, чем мне казалось из иллюминатора вертолета «Чинук». Нет отопления, слабое освещение, не очень-то много воды. Здесь было нечто вроде канализации, но трубы обычно были засорены или замерзали. Кроме того, тут было здание, именуемое «душевым блоком», но меня предупредили: «Душем пользуйся на свой страх и риск».
Мой провожатый сразу предупредил меня, чтобы я отказался от идеи поддержания чистоты. Вместо этого нужно сосредоточиться на том, чтобы не замерзнуть.
- Неужели здесь так холодно?
Он фыркнул.
На базе «Двайер» жили около пятидесяти солдат, в основном - из артиллерии и Королевской конной гвардии. Мне они встречались небольшими группами. У всех был песок в волосах, они были буквально матовые от песка. Их лица, шеи и ресницы тоже были покрыты песочной коркой. Выглядели, как рыбное филе, которое обваляли в сухарях, прежде чем жарить.
Через час я выглядел так же.
Все и всё на базе «Двайер» было с песочным загаром, посыпано песком или покрашено под цвет песка. А за пределами палаток песочного цвета, мешков с песком и песочных стен был бесконечный океан...песка. Мельчайший песок, словно тальковая пудра. Большую часть дня парни проводили, глядя на весь этот песок. Так что, осмотрев базу, получив койку и перекусив, я тоже начал смотреть на песок.
Мы говорили себе, что ищем врага, думаю, так оно и было. Но невозможно смотреть на это множество песчинок и не думать о вечности. Ты чувствуешь, что весь этот перемещающийся, бурлящий круговорот песка говорит тебе что-то о твоей ничтожной роли в мироздании. Земля еси, и в землю отыдеши. Даже когда я лег на свою металлическую койку и попытался уснуть, в моих мыслях царил песок. Даже здесь я слышал, как песок шепотом разговаривает сам с собой. Чувствовал песчинки на языке. В глазах. Мне снился песок. А когда я проснулся, у меня во рту была чайная ложка песка.
В центре «Двайера» возвышалась остроконечная башня, некая самодельная Колонна Нельсона. К ней были прибиты десятки стрел, указывающих в разные стороны, на каждой стреле - название места, которое один из солдат «Двайера» называл своим домом.
Сидней, Австралия, 7223 миль
Глазго, 3654 миль
Бриджвотер, Сомерсет, 3610 миль
В то первое утро, проходя мимо башни, я подумал: «Наверное, мне следует написать здесь название своего дома».
Кларенс-Хауз, 3456 миль
Это меня рассмешило.
Но нет. Так же, как никто из нас не хотел привлекать внимание талибана, я не хотел привлекать внимание товарищей по отряду. Моей главной целью было раствориться.
Одна из стрел указывала на «Башни», две огромные 105-миллиметровые пушки позади неработающего душевого блока. Почти каждый день, несколько раз в день, «Двайер» палил из этих больших пушек, отправлял массивные ядра по дымной параболе на позиции талибана. От грохота кровь стыла в жилах, мозги закипали. (Однажды пушки палили раз сто). Я знал, что всю оставшуюся жизнь буду слышать отголоски этого грохота, его эхо навсегда останется в каком-то уголке моей души. А еще я никогда не забуду всеобъемлющую тишину, воцарявшуюся после того, как пушки замолкали.