Иногда я волновался, что пропускаю здесь настоящую войну. Не сижу ли я в зале ожидания войны? Я боялся, что настоящая война идет прямо там внизу, в долине - я видел густые облака дыма, клубящийся дым от взрывов, в основном - в Гармсире и округе. Это было место огромного стратегического значения. Важные ворота, речной порт, через который шли поставки талибану, особенно - ружья. Кроме того, сюда приплывали новые солдаты. Им выдавали автомат, горсть патронов, и приказывали идти на нас по лабиринту окопов. Это была их инициация, в талибане это называли «кровопусканием».
«Сэнди и Тигги работали на талибан?».
Так происходило часто. Наемник талибана выскакивал, стрелял в нас, а мы стреляли в ответ в двадцать раз интенсивнее. Наемник талибана, которому удалось выжить после этого шквального огня, получал повышение, его отправляли воевать и погибнуть в одном из крупнейших городов вроде Герешка или Лашкар-Гаха, который иногда называют Лаш-Вегасом. Но большинство из них погибало. Талибан оставлял их тела гнить. Я наблюдал, как собаки размером с волков грызли наемников на поле боя.
Я начал упрашивать своих командиров: «Заберите меня отсюда». Несколько парней обратились с такой же просьбой, но по иным причинам. Я умолял отправить меня ближе к фронту: «Отправьте меня в Гармсир».
Наконец, накануне Рождества 2007 года мое прошение одобрили. Я должен был заменить авианаводчика на базе передового развертывания «Дели», размещавшейся в заброшенной школе Гармсира.
Внутренний дворик, посыпанный гравием, гофрированная железная крыша. Кто-то сказал, что школа была сельскохозяйственным университетом. Кто-то другой сказал, что это было медресе. Как бы то ни было, сейчас это была часть Британского Содружества. И мой новый дом.
Кроме того, это был дом для группы гуркхов.
Их набирали в Непале, в самых отдаленных деревнях у подножия Гималаев, гуркхи сражались во всех войнах, которые Британская империя вела в течение последних двух столетий, и отличились в каждой из этих войн. Они дрались, как тигры, никогда не сдавались, и, благодаря этому, занимали особое место в британской армии и в моем сердце. Я слышал о гуркхах с детства, одна из первых моих военных форм была формой гуркха. В Сандхерсте гуркхи всегда играли роль врагов в военных учениях, это было немного странно, потому что мы их любили.
После учений гуркх обязательно подходил ко мне и предлагал чашку горячего шоколада. Они питали торжественное уважение к членам королевской семьи. По их мнению, король - существо божественное. (Их собственный правитель, по их верованиям, являлся воплощением индуистского бога Вишну). Так что принц тоже примерно таков. Это было в моей юности, и вот теперь я столкнулся с этим снова. Когда я шел по территории «Дели», все гуркхи мне кланялись. Называли меня «сахиб».
- Да, сахиб. Нет, сахиб.
Я умолял:
- Не надо. Я - просто лейтенант Уэльс. Просто Вдова Шесть Семь.
Они смеялись.
- Ни в коем случае, сахиб.
Они не могли представить, чтобы отпустить меня куда-то одного. Царственной персоне нужен королевский эскорт. Часто, направляясь в столовую или в туалет, я замечал справа тень. Потом - другую тень слева: «Здравствуйте, сахиб». Было неловко, но трогательно. Я их обожал, как и местные афганцы, активно продававшие гуркхам цыплят и коз, добродушно перешучиваясь по поводу рецептов. В армии много говорили о завоевании «сердца и ума» афганцев, под этим подразумевалось обращение местных жителей в демократию и свободу, но, кажется, только гуркхи действительно способствовали такому обращению.
Если гуркхи меня не сопровождали, они пытались меня раскормить. Еда была их способом выражения любви. И хотя каждый гуркх считал себя шеф-поваром пятизвездочного ресторана, у них всех было одно коронное блюдо - козленок в соусе карри.
Помню, как однажды я услышал шум винтов вертолета. Я посмотрел вверх. Все, кто был на базе, посмотрели вверх. Вертолет медленно опускался. С его крыльев, завернутый в сеть, свисал козленок. Рождественский подарок для гуркхов.
Вертолет приземлился, подняв огромное облако пыли. Из него выскочил лысоватый блондин, типичный офицер британской армии.
Его лицо показалось мне смутно знакомым.
- Я знаю этого парня, - произнес я вслух.
Я щелкнул пальцами:
- Это же старина Бивен!
Он несколько лет работал на папу. Однажды зимой даже сопровождал нас в Клостерсе. (Помню, как он катался на лыжах в пиджаке «Барбур» - просто квинтессенция аристократизма). А сейчас, оказывается, стал замом командира бригады. И доставляет козлят от имени командира любимым гуркхам.