Коттедж был уютный, очаровательный, на узкой сельской улочке под густой сенью деревьев. Холодильник был набит едой в вакуумной упаковке, которую присылали папины шеф-повара. Курица с рисом под сливками, говядина в соусе карри. Позади дома были прекрасные конюшни, из-за чего в комнатах стоял лошадиный запах.
Нам это понравилось, мы жили вместе впервые со времен учебы в Итоне. Было весело. Более того, мы начали жить вместе в поворотный момент триумфального разоблачения медиа-империи Мэрдока. Раследование длилось несколько месяцев, и вот, наконец, банду репортеров и редакторов самой дрянной газетенки Мэрдока выявили, арестовали, надели наручники, обвинили в преследовании политиков и знаменитостей, а также - членов королевской семьи. Злоупотребления стали достоянием гласности, наказание было неизбежно.
Среди негодяев, которых вскоре разоблачили, оказался Большой палец, тот самый журналист, который когда-то опубликовал абсурдную не-статью о моем ранении большого пальца в Итоне. Я прекрасно вылечился, а вот Большой палец свои методы не поменял. Наоборот, он стал еще хуже. Поднялся по карьерной лестнице мира прессы, стал боссом, под его начальством теперь была целая команда Больших пальцев (прижаты к ногтю?), многие из них волей-неволей прослушивали телефоны. Неприкрытые преступления, но Большой палец утверждал, что ему об этом ничего не известно, это было просто смешно.
Кто еще попался? Рехаббер Кукс! Эта омерзительная редакторша, которая состряпала шараду о моем пребывании в рехабе, «уволилась». Через два дня копы ее арестовали.
О, каким облегчением для нас и для страны стала новость, когда мы ее узнали.
Такая же судьба вскоре постигла остальных - всех этих заговорщиков, преследователей и лжецов. Довольно скоро они потеряли работу и неправедно нажитые богатства, которые накопили во время дичайшего в британской истории разгула преступности.
Справедливость.
Я был очень доволен. Уилл - тоже. Было просто восхитительно, что наши подозрения, наконец, оправдались, и ближайшие друзья получили доказательства нашей правоты, убедившись, что мы - не какие-то полные параноики. Всё оказалось действительно плохо. Нас предали, как мы всегда и подозревали, но не телохранители или лучшие друзья. Это снова оказались стукачи с Флит-Стрит. И столичная полиция, непостижимым образом не справлявшаяся со своей работой, много раз отказывавшаяся провести расследование и арестовать очевидных нарушителей закона.
Вопрос - почему? Взятки? Сговор? Страх?
Вскоре мы узнали.
Общественность была в ужасе. Если журналисты могут использовать могущество, которым их наделили, во зло, значит, демократия находится просто в жалком состоянии. Кроме того, если журналисты будут вынюхивать и мешать мерам безопасности, которых должны придерживаться видные деятели и должностные лица, в итоге и террористы узнают, как это сделать. А потом это свободно начнут делать все. И никто не будет в безопасности.
Многие поколения британцев говорили с иронической усмешкой: «Да, газеты у нас - дерьмо, но что поделать?». Теперь они не смеялись. И все сошлись во мнении, что необходимо что-то делать.
Даже самая популярная воскресная газета Мэрдока «News of the World» начала издавать предсмертные хрипы. Это был главный фигурант скандала о прослушивании телефонов, теперь выживание газеты оказалось под угрозой. Рекламодатели говорили о побеге, читатели - о бойкоте. Неужели это возможно? Дитя Мэрдока, его гротескный двуглавый цирковой младенец, наконец, исчезнет? .
Начинается новая эпоха?
Вот что странно: хотя настроение у нас с Уиллом из-за всех этих событий было веселое, особо мы это не обсуждали. Мы очень много смеялись в том коттедже, провели много счастливых часов, разговаривая обо всем на свете, но об этом говорили редко. Может быть, это было просто слишком болезненно. Или ситуация еще не прояснилась. Вероятно, нам не хотелось сглазить, мы не решались откупорить бутылку шампанского, пока не увидим фотографию Рехаббер Кукс и Большого пальца в тюремной камере.
Или, возможно, где-то в глубине между нами существовало напряжение, которое я не полностью осознавал. Вместе живя в коттедже, мы в кои-то веки согласились на совместное интервью, в ангаре самолетов в Шоубэрри, во время которого Уилл без конца жаловался на мои привычки. Гарри - разгильдяй, сказал он. Гарри храпит.