— Нет конечно, — раздраженно ответил Тео, уже жалея, что сорвался. — Кадхаи устраивают официальный поиск, когда готовы завести наследника.
— Хм. То есть, женщины соглашаются проверить, не запечатлятся ли они с кадхаи, зная, что умрут при родах? Зачем это им?
Тео опешил. Такой постановки вопроса он не ожидал.
— Потому что запечатленной предлагается статус жены, по крайней мере до того момента, как ребенок станет совершеннолетним.
— Но с твоей мамой было иначе?
— Да… иначе, — тихо ответил Тео.
— То есть, она рассчитывала стать женой главы Рода Вайнхаи, когда проверялась на совместимость с твоим отцом, а он ей в этом отказал и обрек на смерть? — предположила девушка.
— У него уже была невеста… — это прозвучало оправданием.
— Значит, он ее обманул. Добровольно на такое вряд ли бы кто согласился, — пожала плечами Кассандра. — Так что не удивительно, что она ненавидела твоего отца. Но почему — тебя? Может, думала, что ты — ее пропуск в лучшую жизнь и разочаровалась? Хотя все равно не понимаю…
Тео с трудом сдержался, чтобы не спросить — разве для нее было не так? Разве она не планировала пропуск в лучшую жизнь с его помощью? И разве не разочаровалась?
Глупые вопросы, ведь он видел ответ на них. Кассандра и впрямь считала, что ее запечатление произошло случайно. И ребенка она уже заранее любит.
Могла ли она быть столь хорошей актрисой? Ради собственного спокойствия на этот вопрос ему лучше ответить положительно.
— Ты просто ненормальная, — уверенно заявил Тео.
— Ну и пусть, — фыркнула девушка. — Плохо, что ли? Так что насчет моей просьбы?
— Я ее выполню, — коротко вздохнул он. — Ты… готова?
— О, не требования, а вопросы? — поддразнила его Кассандра. — Конечно, готова. Ты ведь предупредишь, если не придешь?
— Разумеется, — Тео с жадностью смотрел, как она раздевается.
А ведь, пока они разговаривали, он почти забыл, зачем пришел. Но влечение никуда не делось.
Сколь много он мог бы получить, позволь себе…
— Завтра… я не приду, — прошептал он и выпил зелье.
Глава 8
Злилась на Теодора Кэсси недолго. Она относилась к жизни довольно рационально, несмотря на определенную романтичность натуры. И тратить собственные ресурсы на бесполезную ерунду не любила. А злиться на Теодора было абсолютно бессмысленно.
Он продемонстрировал свое к ней отношение и менять свою Оливию на запечатленную явно не планировал. Конечно, надежда умирает последней, но Кэсси не собиралась ее лелеять. Она просто не в состоянии привлечь такого парня и всегда это знала. Поэтому в школе не тратила время на безнадежную влюбленность. Слишком уж много конкуренток.
И Теодора Вайнхаи во время обучения она старалась игнорировать. Не потому, что он был плохим парнем — хотя он часто был — и не потому, что единственный из класса никогда не пытался унизить Кэсси. И хотя однажды он спас ей жизнь, это лишь сильнее укрепило ее в уверенности, что от него стоит держаться подальше. Потому что об этом спасении он забыл чуть ли не в тот же момент, как вытащил ее из воды. Еще тогда Кэсси подумала, что спасение котенка вызвало бы у него больше эмоций, чем ее. С того момента она окончательно уверилась, что ее влюбленность останется безответной. Но, несмотря на то, что одноклассник всегда был объектом ее интереса, ей и в страшном сне не могло присниться, что судьба свяжет их столь жутким способом. С другой стороны, то, что именно Теодор отнимает у нее жизнь, в какой-то мере примиряло ее с происходящим. Он спас ее однажды; пришла пора платить по счетам. Ведь Теодор Вайнхаи — дракон, а не рыцарь.
Что ж, она попыталась, и ее предположения подтвердились. Теодор не только любит другую, но даже если бы не любил, для Кэсси в его жизни места бы не нашлось. И единственное, о чем действительно сожалела Кэсси — она никогда не увидит собственного ребенка. И он никогда не узнает, что мама его любила.
Или можно сделать так, чтобы узнал? Идея с письмами пришла ей в голову спонтанно, но для того, чтобы реализовать ее, нужно было согласие Теодора.
Разумеется, нетерпение, с каким она ждала его, объяснялось исключительно желанием заручиться его поддержкой. А вовсе не тем, что она успела соскучиться.
Кэсси боялась, что он откажет, просто так, без объяснений. Но он не только согласился, но и приоткрыл ей завесу над причиной, почему он столь жесток. Ребенок, росший без материнской любви; ребенок, которого ненавидела собственная мать. А отец? Был ли он добр к ребенку от нелюбимой? А мачеха? Сумела ли простить Теодору, что его матерью была не она?