Тот был черным. Чернота заволокла половину торса, лезла на грудь, сползала к бедру. Тео осторожно коснулся почерневшей кожи — и ничего не почувствовал. Словно этой части тела просто не было. Пальцы упирались в неощутимую преграду, хотя, казалось вот-вот провалятся во мрак.
Выглядело страшно, и Тео натянул одеяло, по-детски прячась от проблемы.
— Проснулся? — отец вошел в спальню совершенно неслышно.
— Я чувствую себя лучше, — признался Тео.
— К сожалению, это временный эффект. Приступы слабости будут повторяться, сменяясь относительно нормальным самочувствием… Это действие лекарств.
Парень помолчал, понимая то, что не было произнесено вслух — так будет до самого конца, уже близкого. Сколько прошло времени от отмерянных ему дней? Тео не хотел знать.
— Отец, у меня есть одна просьба.
— Все, что угодно.
— Моя запечатленная… позаботься о ней. Я хочу, чтобы она пережила роды. Чтобы воспитывала сына. Обещай, что сделаешь все возможное.
— Обещаю, — он посмотрел на руку сына, обвитую узором: — Ты ведь не хотел привязываться к ней.
— Я был глупцом, — тихо признался Тео. — Кассандра — лучшее, что случилось в моей жизни.
Рэнд коротко вздохнул. Возможно, он и не одобрял выбор сына, но сейчас это уже не имело значения. И в этот момент Тео как никогда остро почувствовал, что действительно умирает. Отец никогда не пренебрегал возможностью выразить недовольство его действиями.
— Я бы так хотел, чтобы ты прожил счастливую жизнь, сын, — с горечью произнес Рэнд.
Теодор улыбнулся:
— Я проживу, отец. Сколько мне осталось — я буду счастлив. Спасибо, что дал мне это время.
Он поднялся с кровати, пошатнулся, но не упал. Торопливо натянул первые попавшиеся брюки и рубашку.
— Куда ты? — обеспокоился Рэнд.
— Туда, где хотел бы провести последние мгновения жизни, — беспечно ответил Тео.
— Если ты покинешь комнату, действие лекарства прекратится, — растерянно сообщил ему отец.
— Это уже не имеет значения, — он помедлил немного и все же подошел к отцу, крепко обняв: — Прости. Я тоже был плохим сыном. Но я просто хотел, чтобы ты заметил меня.
Не дожидаясь ответа, он разжал объятья и направился к Двери. И уже возле нее обернулся:
— Ты найдешь меня у нее. Дай нам время попрощаться.
Рэнд лишь кивнул. Впервые Теодор видел, как тот беспокоится о нем. И умирать уже не было так страшно.
Расстояние от Двери до ворот лесного домика Тео преодолел с трудом. Стоило оказаться вне спальни — и начала возвращаться слабость. Он открыл ворота и остановился, прислонившись к опоре. Странно, но раньше он не замечал, как далеко от ворот до дома. Дойти бы…
Собаки бросились к нему с громким лаем, но подойти не посмели, словно чувствуя близость смерти. Но их лай привлек Кассандру, которая выбежала ему навстречу. Такая родная, такая красивая… неужели она беспокоилась о нем? Конечно же, нет, но как же сладок самообман.
Тео, поздоровавшись, долго вглядывался в ее лицо, не зная, как ей сказать. Огорчится ли она? Или вздохнет с облегчением? Может, даже обрадуется, что освободилась от него?
— Прости меня, — Тео не знал, нужны ли ей его извинения. — Я пришел попрощаться. Я умираю, Кассандра.
Она моргнула недоумевающе, словно не поняла смысла сказанных им слов.
— Ты… что? — недоверчиво спросила девушка. — Это шутка? Не смешно, вообще-то!
Она сердилась, но Тео видел, как она испугана. И отказывалась верить услышанному.
— Я бы не стал так шутить, — тихо ответил он.
Кассандра прикусила губу, зажмурилась и тряхнула головой:
— Давай… давай зайдем в дом, а то ты еле на ногах стоишь. И ты мне все объяснишь.
Парень кивнул и тяжело оперся о подставленное ею плечо. С долей удивления отметил, что его запечатленная — довольно сильная девушка, раз в состоянии тащить его на себе. А раньше он и не замечал.
С ее помощью Тео добрался до дома, и Кассандра довела его до кровати, куда он, совершенно обессиленный, рухнул. Он даже не чувствовал стыда за собственную слабость, настолько устал.
— А теперь рассказывай, — строго велела Кассандра.
Но Тео видел, как дрожат ее пальцы, как часто она моргает и кривит губы, словно в попытке сдержать рыдания.
— Я был ранен, — просто ответил он. — Смертельно.
— Ты же кадхаи! Разве вы не бессмертны?!
— Даже нас можно убить, — устало вздохнул он.