Грация появление в доме маленького ребенка и его матери проигнорировала. Мартин же, укативший учиться в столицу, дома вообще не появлялся, что не могло Теодора не радовать. Видеть сводного брата он не хотел и сожалел лишь о том, что тот, наряду с Оливией, не внял хорошему совету.
Если бы эти двое улетели с Танши, то сильно облегчили бы жизнь Тео. Увы, они оказались слишком самонадеянны.
И, когда Крису исполнилось полгода, и малыш стал достаточно самостоятельным, чтобы его можно было оставлять с няньками, Тео приступил к делу. Даже двум делам, одно из которых было более чем приятным — подготовка к свадьбе. Кассандра не настаивала на пышной церемонии, но и против ничего не имела, охотно участвуя в организации. А Теодору хотелось, чтобы свадьба получилась идеальной, самой лучшей, особенной — для такой особенной девушки.
Но, насколько приятным было это дело, настолько же неприятным — другое. Тео предъявил обвинение Мартину и Оливии.
Разумеется, отец его поначалу не поддержал. Созывать Совет самостоятельно Тео еще не имел права, а обращение с такой просьбой к Владетелям иных Родов понимания бы не встретило. Кто прислушается к мальчишке, которому не поверил даже родной отец? Поэтому Теодору предстояло убедить отца в своей правоте. Вот только Рэнд ничего не хотел слушать, полагая, что Теодором движет желание отомстить брату.
— Это тобой движет слепое нежелание верить в его виновность! — вспылил в конце концов Тео. — О, уверен, если бы он пришел с подобным обвинением, Совет был бы собран в тот же день!
— Разумеется, нет! — возразил Рэнд. — Я никому не поверил бы, что один из моих сыновей желает смерти другому!
— Вот как? А теперь подумай, что Мартин планировал стать опекуном племянника, при том, что у ребенка вроде как должен остаться дед-кадхаи. Ты точно уверен в его сыновьих чувствах?
— Теодор! — Рэнд разгневался. — Да как ты смеешь! Мартин не мог бы желать лучшего отца, чем я! Даже ты, несмотря на свою обиду на меня, спас мне жизнь. И теперь заявляешь, что Мартин, который все имеет благодаря мне, желает мне смерти?
— Ты считаешь, он тебе благодарен? Тогда ты ошибаешься. Не сравнивай меня с ним — что бы я к тебе ни чувствовал, ты — мой отец, и во мне заложено стремление защищать тебя. А в нем этого нет, потому что Мартин — не кадхаи. И это то, что он тебе не может простить. Как бы ты не любил его, как бы не баловал — он всегда будет помнить, что не родня тебе, потому что он — человек.
— Я дал ему все!
— Даже Грация признает, что упустила воспитание сына. А уж она в нем души не чает.
Рэнд не нашел, что возразить. Он и сам понимал, что чрезмерно избаловал приемного сына, позволив Мартину вырасти в атмосфере вседозволенности. Но он не хотел признавать, что любимый сын вырос бессердечным. И уж точно не мог и мысли допустить, будто Мартин желает ему смерти.
Поэтому молчание его не затянулось:
— В тебе говорит обида, Теодор, — упрямо возразил Рэнд.
Тео вздохнул:
— Разве ты не заметил, отец? Я больше не злюсь на вас с Грацией. Мое воспитание вы тоже упустили, не взрастив во мне твердую основу. Я почти рассыпался, столкнувшись с крушением моего личного мира. Но мне повезло, я собрал из осколков себя нового. И все мои обиды остались там, в руинах моего прежнего я. Мне безразлично прошлое, но меня беспокоит будущее. Я хочу, чтобы моя семья была в безопасности. А если не принять никаких мер, Мартин окончательно убедится в своей безнаказанности и может довести начатое до конца. Только поэтому я не отложил все до лучших времен, когда сам стану Владетелем и смогу без лишних проблем добраться до его памяти, отлучив от Рода.
— А если ты ошибаешься? — мрачно осведомился Рэнд. — Если он не желает нам зла?
— Тогда я извинюсь перед Мартином и забуду о его существовании. Даже когда стану Владетелем.
— Хорошо. Я подумаю над твоими словами, — тяжело вздохнул отец.
Он определенно был потрясен откровениями сына. Вряд ли ему приходило в голову, насколько его безразличие травмировало Теодора в детстве. Конечно, Рэнд знал, как важна для кадхаи опора, на которой формируется его личность, но едва ли понимал, что создать такую опору — обязанность родителей. Его собственный отец погиб прежде, чем успел объяснить наследнику эти тонкости.
Но теперь Тео был уверен — отец согласится на его условие. Хотя бы из желания защитить будущее любимого сына. Ведь, передав власть над Родом Теодору, Рэнд уже не сможет оградить от него Мартина.