- Приятного аппетита, - сказал я самому себе и налил саке из бутылки в крохотную чашку. Когда-то я держал в объятиях женщину по имени Комомо. Она была так печальна и так прекрасна, более того, она была поистине несчастна. Она стала любовью всей моей жизни. Я обещал ей вернуться и взять с собой в Америку. Но когда я вернулся, её уже не было. Её продали в какой-то дальний бордель. Долгие годы я брожу по этой стране, пытаясь найти её, следуя за любой ниточкой, за малейшей догадкой. Поиск истощил мои силы, и я устал. Послышался шорох открываемой бумажной двери, и в комнату вошла та сама женщина, которую я видел в дальнем углу Клетки. Она низко поклонилась мне и подошла ближе. В темноте мне не удалось разглядеть её лицо, но волосы её не были окрашены в рыжий цвет. Она села ко мне полу боком и зажгла длинную палочку, освещая тусклый полумрак комнаты. Свет озарил её лицо, и у меня сжалось сердце. Правая половина её лица не отличалась красотой, но была миловидна, как большинство здешних лиц. Левую же как -будто сплющили, черты полураздавлены, так что разрез глаз был почти вертикальными, а левый уголок рта застыл в вечной ухмылке. Девушка снова поклонилась и заговорила:
- В эту ночь я Ваша, - голос у неё был мелодичный и тихий, будто колокольчик.- Вы можете делать со мной всё, что пожелаете. Она несмело подняла на меня глаза. Этакий взгляд испуганного олененка. Я не отрываясь смотрел на неё.
- Вы из Америки? Я утвердительно кивнул. Она подошла еще ближе и взяла в маленькую белую руку бутылочку саке. Я протянул ей свою чашку, и она наполнила её до краёв. - Почему ты так далеко сидишь от окна? – нарушил тишину мой хриплый голос. – Разве девушки обычно не зазывают мужчин?
- Я боюсь, - тихо сказала она и отвела глаза. - Чего ты боишься? – я повернул её лицо к себе. - Тех, кто хватает меня за руки. Потерянных душ, - улыбка исказила её и так безобразные черты.- Смотрите, они здесь! От неожиданности я выпустил её лицо из ладоней и испуганно обернулся назад. Там была лишь пустота, изящно подчеркнутая резной ширмой и темнотой. Я повернулся назад, а девушка, до этого времени молчавшая, вдруг рассмеялась, прикрывая рот рукой.
- Я была проклята с рождения, - отсмеявшись, проговорила она.- Мёртвые мне кажутся ближе, чем живые. Живые меня по-настоящему пугают. - По моему опыту, живые причиняют куда больше боли, чем мертвые, - согласился я, вертя в пальцах чашку. - Я не кажусь Вам странной? Не кажусь Вам диковинным уродцем?
- Мне почти всё кажется странным, - улыбнулся я.
- Вы ищите Комомо, - опустив голову, прошептала она.
- Ты знаешь её? – я коснулся её белой маленькой руки, такой женственной, такой нежной.
- Что Вы намереваетесь делать, если найдете её? – отведя глаза, снова спросила девушка.
- То, что хотел сделать с первой минуты, когда увидел её, - алкоголь сделал мои жесты развязными, а голос тягучим. – увести её в Америку. Начать с ней нашу жизнь заново. Дать ей ту жизнь, которую она заслуживает. Я обещал ей это.
- Бедняжка Комомо, - в уголке глаза девушки сверкнула слезинка. Я вздернул бровь.
- Где она? - Она прибыла на этот остров примерно полгода назад, но…Мне очень жаль. Недавно она умерла, - девушка выглядела очень огорченной, её тонкие пальцы перебирали шелковую ткань кимоно.
- Боже мой…, - прошептал я. Всё кончено. Кончено! Проклятье! Я в ярости швырнул чашку об пол – она разбилась вдребезги, на мельчайшие осколки – вероятно, в такие же осколки разбилось и моё сердце от её жестоких слов.
- Что с ней случилось? – устало спросил я.
- Она повесилась.
- Почему она это сделала?
- Потому что больше не могла ждать мужчину, которого любила.
- Ты лжешь! – заорал я и перевернул этот дурацкий кукольной столик. Я схватил её за руки и прижал к полу. Она глубоко задышала. Глаза испуганного олененка.
- Это не ложь, - прошептала она.- Она покоится в храме на берегу реки.
- Проклятье! – снова выругался я.
- Значит, Вы и есть тот мужчина, - протянула она, скользнув по мне взглядом. Я отпустил её руки и сел, закрыв лицо руками. -
Тот особенный мужчина… - Комомо не упоминала, что я американец. Должно быть, она думала, что я один из многих лживых американцев, никогда не собиравшийся возвращаться и увозить её! – яростно прошипел я, пиная ногами свой багаж. Силы оставили меня, и я опустился рядом с дверью, намеренный покинуть это место, это проклятое место, ставшее для моей Комомо последним убежищем в жизни.