Я забежал вперед, возвращаюсь к дальнейшим передвижениям нашей роты в дни последней декады января.
Хорошо зная, что близ большой дороги останавливаться беспокойно, мы отошли на восток километров на 12 и обосновались в деревне под названием Бурдунген и стояли там, сколько мне помнится, дня три.
Дома и тут, и в ближайших деревнях и хуторах не были столь основательно перетрушены, как вдоль большой дороги, и мы стали снаряжать экспедиции еще дальше на восток и на север. Ездил в эти экспедиции и я, но нигде местных жителей не видел.
И только однажды при мне наши бойцы забежали в дом и вывели оттуда двух стариков и старушку, позвали меня. Я подошел в тот момент, когда все трое стояли, окруженные нашими бойцами, и старушка, показывая то на себя, то на одного из стариков, все повторяла:
— Муж — жена! Муж — жена!
Оба старика были высокие, с густыми белыми усами, оба похожие на Бисмарка и очень древние, губы их тряслись, лица сделались серыми. А старушка была маленькая и бойкая.
Я попытался с ними разговаривать, но тут подскочил откуда-то взявшийся лейтенант, с ним были два солдата.
— Какого черта ты с ними треплешься! — вскричал он, выхватил у одного из солдат автомат… — А ну расступись!
Наши бойцы невольно отошли, а лейтенант, не поднимая автомата, пустил очередь по всем трем несчастным справа налево и слева направо. Они рухнули без стона, а лейтенант со своими солдатами ушел.
За границей много болтают о наших неслыханных злодействах на территории Германии. К сведению историков: это было единственное и действительно бессмысленное злодейство, которое произошло на моих глазах, позднее я видел еще два трупа подобных стариков. И все. Напоминаю читателям, что в Оле я принимал участие в раскопках сожженных хат; по позднейшим официальным цифрам, там было обнаружено 1878 трупов, из них 950 детских. А всего в Белоруссии гитлеровцы уничтожили вместе с жителями 296 деревень.
Наши экспедиции совершались и по распоряжению Пылаева, и по собственной инициативе бойцов, которые ходили потихоньку. Одежду брали, но мало. Я лично не один раз распахивал шкафы с дамскими и мужскими пальто, костюмами, бельем. «Мы же только вступаем в Восточную Пруссию, еще успею», — рассуждал я сам с собой. И еще у меня было чувство гадливости. На мебель, действительно великолепную, на ковры, на хрустальную посуду никто из нас не обращал внимания. Я искал ножик, но нигде не находил, попадались разные фигурные, для резки сыра что ли, но для меня не пригодные.
Самой главной добычей для нас были продукты, но не всякие, и живность, но тоже не всякая. Крестьянские дворы были полным-полны. В каждом дворе мы обнаруживали по нескольку коров, притом исключительно белых с черными пятнами, по нескольку свиней, больших, средних и поросят, овец попадалось мало, а лошадей совсем не было, на них удирали жители. По двору расхаживали куры, реже утки, гуси, цесарки, индюшки и непременно павлин с двумя павами. И все это, оставаясь по нескольку дней без еды и без питья, разными голосами выражало свое недовольство.
Любопытно, что на каждом животном в ухе и на каждой птице под крылом была бляшечка с длинным номером. Оказывается, из-за тотальной мобилизации вся эта живность была зарегистрирована и хозяева имели право резать птицу лишь на Рождество, на Пасху и на зимнего Николу.
Везде в кирпичных или каменных хлевах и курятниках полы были бетонированные, навоз смывался шлангами, жидкость стекала по канавкам в огромную бетонированную яму, откуда распределялась на поля. Коров доили на электродойках, в каждом хозяйстве были сепараторы, по нескольку разных сельскохозяйственных машин, по полям тянулись узкоколейки, стояли вагонетки, видимо приспособленные к конной тяге.
Словом, и теперь, 30 лет спустя после Победы, мы отстаем от тогдашней Восточной Пруссии.
Кладовые, амбары и погреба были завалены зерном, крупами, картофелем и другими овощами. На эти запасы мы обращали мало внимания. Но зато по шкафам береглись консервы домашнего приготовления, мясные и фруктовые, а также варенье всех сортов. Вот это было настоящее лакомство!
Сперва наши бойцы не разбирали, что лучше, что хуже. Иные набросились было на павлинов, видимо рассуждая, чем птица красивее, тем она должна быть вкуснее, но, ощипав, обнаруживали черное, как у вороны, мясо и выкидывали трупы.