Я упивалась видом, попивая кофе и поедая свой любимый омлет, который, по счастью, здесь готовят, и только одно омрачало моё прекрасное настроение. Видом я упивалась в одиночестве. Олег был на конференции, которая проходила в одном из многочисленных конференц-залов отеля. Причём о конференции я узнала случайно, вчера поздно вечером, когда Олег ставил себе на утро будильник.
— Не бери в голову, — ответил он на мой недоумённый взгляд, — это ненадолго. Пару часов, и я смоюсь оттуда.
— Но мне казалось, что у нас романтический уик-энд. Только ты и я.
— Так и есть!
— Я как-то иначе всё это себе представляла, — обиженно ответила я.
— Ну же, малыш, брось дуться! Ты в Лондоне! Ты столько о нём мечтала, все уши мне прожужжала! Вот и наслаждайся! Завтра ты выспишься, позавтракаешь и можешь посетить, к примеру, Биг-Бен.
— Но я бы хотела, чтобы мы вместе...
— Я, как освобожусь, присоединюсь к тебе. Мы вместе поедем на речном трамвайчике до Гринвича, — он придвинулся ко мне и медленно снял с моего плеча одну бретельку шёлковой сорочки, — потом пообедаем в «Айви», — он многозначительно приподнял бровь и снял вторую, — и, очень может быть, заскочим в «Харрэдс», — и тем же медленным движением оставил меня вовсе без сорочки.
Так что сегодня, закончив завтрак, я пошла на прогулку по близлежащим достопримечательностям одна.
Выйдя из отеля, я пересекла мост Вестминстер. Я решила не ходить без Олега на экскурсию, а просто побродить по окрестностям, вдохнуть, почувствовать дух Лондона, так сказать.
Налюбовавшись на Биг-Бен, я пошла гулять дальше по Вестминстеру. Спустившись по каменной лестнице, я неожиданно набрела на бывший бункер Черчилля, откуда он управлял вооружёнными силами, флотом и авиацией во время Второй мировой войны. Всё там очень атмосферно, но больше всего в помещениях бункера мне почему-то понравились разноцветные телефончики и ночные вазы в кабинетах членов правительства, лукаво выглядывающие из-под кроватей.
Черчилль всегда меня интересовал не только как политик, но и как человек. Его любовь к жене, Клементине, Клемми, как он нежно называл её, вдохновляет. Если говорят, что за каждым великим мужчиной стоит женщина, то это как раз такой случай. Даже в этом бункере ей была приготовлена отдельная комната с зеркалом и мягким, тёплым креслом.
Было уже начало четвёртого. Я уже вдоволь набродилась и «надышалась», успела даже немного перекусить, когда позвонил Олег.
— Я освободился, где ты находишься?
— Тут неподалёку.
— Ну, что предпримем? — он помолчал, видимо что-то прикидывая в уме. — На трамвайчик мы уже не успеваем, так что давай сразу в «Харрэдс», потом ужинать в «Айви», я уже и столик заказал. Идёт?
— Идёт. Хотя речной трамвайчик... это было бы так романтично!
— Романтика у нас с тобой будет сегодня после «Айви».
Мне было жаль и речного трамвайчика, и экскурсии, на которую я не пошла, но я решила «не брать в голову», как учит меня Олег, и довольствоваться тем, что имею, как учила меня моя мама.
***
— Тут, оказывается, есть магазин мебели! — я восторженно крутила головой в разные стороны, когда мы оказались в «Харрэдс». — Пойдём посмотрим! Хочу составить представление об ассортименте.
— Ой, да брось ты! Неужели тебе на работе не надоела эта мебель?
— Как «надоела»? — растерялась я. — Мне это нужно для расширения профессионального кругозора.
— Что тебе действительно нужно, так это «Обувной рай»!
— Какой такой рай? — сразу забыв о необходимости расширения своего профессионального кругозора, навострила ушки я.
— Сейчас увидишь, — ответил Олег и взял меня под локоток, увлекая за собой на эскалаторе на самый верх, в поднебесье, где Её Величество Обувь всех цветов и фасонов от всех известных дизайнеров мира правит бал.
Очутившись на самом верхнем этаже здания, мы действительно попали в самый настоящий обувной «рай», который, к слову, именно так и называется: Harrods Shoe Heaven[2].
На бескрайних белоснежных просторах помещения площадью почти в четыре тысячи квадратных метров, где стенды с обувью причудливо сменяют друг друга и теряются где-то на горизонте, графично выделялся потолок, отдававший дань стилистике всего помещения, которую я определила как ар-деко (в каком же ещё стиле создавать «рай»?). Как я узнала позднее, это интерьерное творение стало лебединой песней дизайнера Дэвида Коллинза.