В результате такого приобщения Боря купил у родного брата Славика пятнадцать «шедевров». Выгодно, так сказать, вложил средства в предметы старины.
На деле, как и предполагалось, все полотна оказались фальшаками. Перепродать их Боря не сумел.
Влетев на большую сумму денег, Боря навсегда покинул мир арт-бизнеса, оставив о нем самые нелестные отзывы. Рассорился со Славиком в пух и прах. Потерял доступ к кухне и ванной своего брата.
Теперь фальшивые картины Айвазовского, Шишкина, Капустина и других корифеев кисти и масла украшали стены нового Бориного дома на Нивках. И великодушно продавались вместе с домом.
В этот самый момент, когда Боря потерял доступ к квартире своего брата, мы с ним случайно и пересеклись на Арсенальной.
Возможно, чтобы досадить Славику, Боря начал оказывать мне знаки внимания. И пригласил тут же в Индию.
Я задохнулась от неожиданности.
Индия! Звучит, конечно, очень заманчиво. Я даже растерялась. «Это ж какие деньги нужны на это путешествие! И Боря идет на этот шаг? Но я же попаду в зависимость к Боре? – начала судорожно соображать я. – А может, Борис действительно хороший и добрый? А может, я ему нравлюсь? А вдруг это судьба? Мой джек-пот! И рядом со мной он станет щедрым и опрятным? Я отмою его, отогрею… Мужики-миллионеры на дороге не валяются!»
Этот поток сознания вихрем пронесся через мою легкомысленную голову. И полетел куда-то в сторону Киево-Печерской лавры.
– Так что? Как насчет Индии? – вернул вихрь назад Боря.
Любопытства ради я уже почти согласилась на это путешествие. И тут выясняется, что Борина Индия – это собрание кришнаитов в храме Харе Кришны. В Киеве, на Сырце, куда вход бесплатный.
– Там мы натанцуемся и вдоволь поедим экзотических кушаний, пойдем! – соблазнял меня, разочарованную, Боря. – Прасад – это так пикантно!
В светлом дворце, усыпанном живыми цветами, с белым мраморным полом было много людей, одетых в индийские сари, с родинками промеж глаз и антеннами на бритых головах. Почти все они были босиком. Но кто-то, самый разумный, в носочках.
Боря, как постоянный посетитель этой обители, гостеприимно предложил мне разуться. Я заартачилась.
– Тепло, влажно, грибок гарантирован!
Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Пришлось разуться.
Мы танцевали, водили хороводы. И делали движения руками и ногами, как это принято в индийских фильмах. На какой-нибудь их свадьбе с Раджем Капуром в роли жениха. Или Бобби в роли невесты. Боря, если честно, на Раджа Капура мало походил. Как, впрочем, и я на Бобби.
Но танцевали мы самозабвенно, вдохновленные общим ажиотажем среди фанатеющих украинцев, облаченных в разноцветные сари и километры бледно-оранжевой ткани, заменяющей им шаровары.
Потом, сидя на полу, в неумелой позе лотоса, мы ели вкусную индийскую пищу, которую в ведрах щедро разносили кришнаиты.
Боря наталкивал дармовой едой банки, судочки, пакеты, кастрюли. Кришнаиты, молодые мальчики, терпеливо ждали, вычерпывая половником целые ведра прасада.
– Мне же никто не готовит, – оправдывается Боря, наталкивая в пластиковую посуду халявный хавчик. – До следующей субботы мне этого вроде хватит.
Когда мы возвращались из «Индии» и я помогала Боре допереть до трамвая котомки с экзотической снедью, Борис напросился ко мне домой.
– Мне бы помыться, постираться. Ты уж пусти меня к себе в ванную, – заканючил Боря.
– У тебя же своя ванная дома есть!
– Да я не пользуюсь ею. Дом-то я продавать буду. Не хочу, чтобы покупатель начал торговаться из-за того, что сантехника была в употреблении.
Поток моего сознания насчет джек-пота стал мелеть, вихрь ослабевать. И я уже с трудом представляла себя в роли Бориной пассии.
Как мне не хотелось превращать свою чисто вылизанную квартиру в помывочную для бомжей!
Но долг платежом красен. За Индию надо было расплачиваться.
– Хорошо. Приходи, – через силу выдавила я из себя.
– Так я на следующей неделе и приеду, – оживился Боря. – Во вторник. В час дня.
– Без проблем! Только позвони мне на мобильный предварительно, – выразила я озабоченность.
– Зачем звонить, деньги тратить? Ты запомни. Или запиши. «Вторник. Баня. Боря».
– Я не против. Но ты все же позвони.
– А ты что, можешь передумать? Где гарантии, что я помоюсь у тебя?