Девушки делились на три категории. Первая — совершенно сумасшедшие, как правило некрасивые интеллектуальные фанатки. Сексуальный мотив в их поведении отсутствовал напрочь. Они прорывались, чтобы побеседовать о поэзии, экзистенциализме и ботхисатвах. Их совершенно не волновало, жаждем ли этой беседы мы. И меня всегда восхищало, как Кутиков находил в себе силы эти беседы с ними вести. Потом он говорил, что спасал меня. Спасибо, Саня!
Вторая категория (и самая многочисленная) — хорошо знавшая, зачем она здесь и честно стремящаяся к выполнению этих функций. Были эти девушки веселы, добры и часто наши отношения перерастали в многолетнюю дружбу. Такой привет Вудстоку.
Третья категория, будучи уверенной (чаще всего ошибочно) в собственной неотразимости, сразу строила в головах невероятные планы на будущую счастливую совместную жизнь. Поскольку умом эти дамы чаще всего не блистали, схему охмурения они брали из плохого кино или очень плохой литературы. Выглядело это довольно смешно, и прощались с ними быстро. Попадались, правда, иногда такие стратеги в женском обличье, что и слов-то не найти. Но это тема для ещё одной книги. Я уже и название придумал — «Великие стервы».
Интересно — вспоминая сейчас весь этот калейдоскоп, я пытаюсь вытащить на свет какие-то детали, и понимаю, что в памяти не задержалось практически ничего — отдельные яркие и короткие картинки: 214 номер в гостинице города Свердловска, который был оставлен нам на растерзание добрым уехавшим директором программы, и который таки был честно растерзан нами в компании ансамбля танца «Сувенир», милых наших друзей и подруг,
Красный плюшевый диван в моем люксе гостиницы в Кишинёве, на который какая-то дурочка положила, вынув из стакана, невыключенный кипятильник (она, видите ли, коньяк не пьёт!), и этот диван полыхнул, как фейерверк, и пришлось его тушить, а потом, распилив остатки на мелкие части, два дня выносить из номера в мусорных пакетах, чтобы консьержу, который принимал номер (раньше только так из гостиниц и уезжали — спасибо, не обыскивали) и не пришло в голову, что тут стоял диван,
Триумфальный проход Кутикова мимо потерявшей дар речи администрации в шубе из чернобурки в пол с большими вытачками — дама оставила это чудо в гардеробе ресторана отеля и уже поднялась в номер, а шубу надо было как-то забрать. На робкий вопрос, почему он в женском, Саня гордо отрубил — что хочу, то и ношу! Честь дамы была спасена.
Слушайте, мы совсем не спали! Днём мы гуляли по незнакомому городу, ходили на рынок и закупались на вечер, потом ехали во дворец спорта, отстраивали звук, потом играли концерт, потом резались в карты, играли второй концерт, а потом пили и бузили в гостинице до утра. И это было прекрасно. И продолжалось это не месяц, не два — лет двенадцать! Потом Росконцерт сдох, прошла эпоха худсоветов, прослушиваний, директоров программ и развесёлых конферансье. Началась наша самостоятельная жизнь. И она тоже была прекрасна.
Лица, лица, лица…
10
Я полюбил кукурузу в раннем детстве — часа за два до того, как впервые её попробовал (а именно два часа следовало её варить, чтобы она сделалась съедобной. Не знаю, что это был за сорт — видимо, какой-то военный. Несмотря на хрущёвскую вакханалию по повсеместному внедрению «царицы полей» в жизнь советских трудящихся в магазинах кукуруза появлялась редко — как и всё остальное. Папа нарвался на неё случайно). Так вот, я полюбил кукурузу сразу — она была очень красиво сделана. Ровные блестящие ряды зёрнышек прекрасного жёлтого цвета, и всё это завёрнуто в длинные зелёные листья, как в подарочную бумагу, а потом ещё тонкий слой пушистых ниток — для пущей сохранности! Я не мог оторвать от неё глаз. С трепетом ждал, пока она булькала в кастрюле — какова такая красота на вкус? Вкус не подвёл.
В детстве чего я только не собирал. Не скажу, что я был в этом оригинален — коллекционирование чего угодно было повальным детско-юношеским увлечением — куда всё это делось? Я собирал марки, монеты, потом бабочек. Ну, касаемо марок и монет (меня ещё миновали этикетки спичечных коробков), то их тогда не собирали только девчонки, они собирали фантики. А вот откуда взялись бабочки? Меня просто заворожила их красота. Примитивные детские сачки из цветной марли продавались во всех магазинах игрушек, скоро я выяснил, какой сачок должен быть на самом деле, и папа мне его изготовил — я нашёл подробное описание в журнале «Юный натуралист». Вы не поверите — при всей убогости советского быта в магазине с названием «Учколлектор» на Песчаной улице можно было купить длинные чёрные энтомологические булавки (да ещё разной толщины!) и профессиональную расправилку — усыплённая бабочка распиналась на ней в нужной позе да так и засыхала. А в «Детском мире» иногда продавались коробки для коллекции бабочек — со стеклянным верхом и мягким дном, чтобы булавки с насекомыми туда легко входили. Обалдеть! Вообще похоже, тогда это было куда более популярное детское занятие, чем сегодня.