Наверно, смотрит сейчас с неба и радуется.
16
Очень приятно про себя думать — я с годами не меняюсь! Ни мои взгляды, ни мои ощущения! Это тешит самолюбие: вот я какой цельный!
Меняюсь, конечно. Не во всём — как не любил рыбий жир, так и не люблю. А какие-то оценки очень даже меняются.
Я хожу по Берлину. Просто так, без всякой цели. Здорово, когда гастроли совпадают с приятным временем года. Вот как сейчас — конец сентября. Более комфортную погоду трудно себе представить — ни ветерка, солнце пробивается сквозь прозрачные облачка, двадцать два градуса. Концерт у тебя вечером, весь день ты свободен, и каждые два дня ты в новом городе. Это же кайф! Мы в Германии уже не помню в который раз. Впервые были ещё при советской власти (в ГДР, естественно. В Германской Демократической республике — слыхали? Нет больше такой страны). В третий раз попали в канун разрушения Берлинской стены. Ну и много раз потом. Так вот — в первые разы мне казалось: молодцы немцы, как они чудесно отстроили свои разрушенные войной города! Преодолели! А сейчас хожу и вижу — да нет, маленькие островки заново вылепленных старинных зданий совсем не воссоздают былую средневековую красоту городов, стёртых с лица земли советскими, английскими и американскими бомбами. И не воссоздать это уже никогда. И отлично видно, какую страшную цену заплатили немцы за «Deutshland Uber Alles».
А ещё раньше мне казалось, что всё это было очень давно (хотя как раз по времени было ближе, чем сейчас), а сегодня меня не покидает ощущение, что всё это было вчера. В крайнем случае, позавчера.
Это потому, что давно живу?
17
Давняя-давняя история. Вспоминаю её часто — что-то в ней было больше, чем сама история. Тонкие материи не хотят укладываться в канву вербального повествования. Нам как будто приоткрыли тайную дверку — ненадолго.
В общем, случилось это в конце восьмидесятых. Пришел Горбачёв, и сделалось чудо, и невозможное стало возможным. Рухнули границы, ещё вчера казавшиеся незыблемыми стенами. А теперь, находясь на обыкновенном советском круизном пароходе, ты мог оказаться, скажем, в Италии, Турции или Греции. Конечно, мы не дали себя долго уговаривать. Мы — это музыканты (самые разные), журналисты, прочие артисты, писатели, замордованные совком. Но в основном музыканты. В задачу входило развлекать отдыхающую публику. Система называлась «за будку и корыто» — брали музыкантов бесплатно, селили на всех правах, за это они должны были сыграть пару концертов для пассажиров — за две недели круиза. Нам это казалось подарком небес.
Плывя и развлекая таким образом отдыхающих, мы оказались на острове Родос. Как правило пароход причаливал к берегу нового места рано утром, все желающие сходили на берег, и целый день был твой — смотри только не опоздай к отплытию, оно вечером в восемь. Я не буду углубляться в описание острова Родос — сегодня многие на нём бывали: маленький очаровательный греческий островок, узенькие мощёные улицы, идущие вверх, вниз, влево и вправо, старинная крепость. Мы гуляли по улочкам, заходили в таверны, пили дивное местное вино о вообще были счастливы. День перевалил за половину, когда я увидел интересное сооружение: каменная лестница шла вдоль крепостной стены вверх и — ничем не кончалась. Она поднималась этажа на два-три и завершалась маленькой открытой площадкой, а никакой двери не было. Если присмотреться, становилось видно, что когда-то невысокая дверца в стене всё же имелась, но её заложили много сотен лет назад и сегодня она была почти не видна. Настоящая Лестница в Небо.
Я не принимал никаких решений — мне их кто-то диктовал. Было совершенно ясно, что надо купить самого простого вина, хлеба, сыра, подняться примерно до середины лестницы и сесть на ступени. И знаете, чтобы объяснить это нашей компании, а было нас человек восемь, не понадобилось ни времени, ни лишних слов. А вино, хлеб и сыр продавались в лавочке прямо напротив.
Ощущение было необыкновенным — люди проплывали внизу и не замечали нас, мы же видели всех и всё, и медленно клонилось к закату солнце, и еле слышно пело свою песню невидимое, но близкое море, и вся картина выглядела настолько мирной и светлой, настолько божественно совершенной, что мы даже не разговаривали, чтобы не нарушить гармонии. Мы чувствовали себя ангелами, которые затеяли спасти мир и у них всё получилось.
Это невероятное чувство.
А потом к нам стали подсаживаться прохожие. Сперва осторожно, вежливо, на расстоянии, но места для соблюдения расстояния оставалось меньше и меньше. Сначала мы делились вином и хлебом, потом заметили, что мы в этом смысле не одни. Я не знаю, сколько прошло времени. Нехотя темнело, внизу зажглись огоньки, потянуло прохладным ветром, я понял, что чудо скоро кончится и можно уходить. Я поднялся на ноги и увидел улицу, уходящую вдаль. По улице шли люди — мужчины, женщины, дети. Они несли с собой жареных баранов, корзины с фруктами, бутыли и меха с вином. Многие пели. Они шли к нам на лестницу, и не было им числа. Я очень хотел сохранить это видение, боялся, что оно рассыплется, поэтому мы тихо, бочком, соскользнули с волшебной лестницы — никто и не заметил — и молча вернулись на корабль. Мы не разговаривали — не о чем было. Да и незачем.