- Э-э-э… Сложно судить, в Париже быть не доводилось.
- А Вы не волнуйтесь, автору тоже. Сейчас главное не то, как этот Париж выглядит, а как автор его чувствует. И не только Париж, кстати. – Эмма Георгиевна не без удовольствия наблюдала за моим лицом, выражающим все оттенки недоумения – Вот об этом мы два часа и слушали. Если обобщить.
- А у нас в пятницу такое же мероприятие проводить будут – после недолгой паузы поделился я.
- Тогда, коллега, желаю Вам стойкости и терпения – и, ободряюще кивнув на прощание, она оставила меня наедине со страхом перед грядущим.
16 июля
Это был долгий день. После таких дней хочется заснуть, а проснувшись осознать, что ничего не было.
В конференц-зале собрались уже на нервах: помимо литературоведов подобные заседания уже прошли у географов и физиков, а слухи по университету разлетаются быстро. Никаких иллюзий мы не испытывали, прекрасно осознавая, что сегодня всю нашу работу и работу историков прошлого похоронят под курганом невежества. Забегая вперёд, после заседания отправились поминать.
Нам отвели места вокруг стола, во главе которого уже восседал парнишка лет двадцати-двадцати двух, с айфоном последней модели в руках и выражением уверенного отсутствия мыслей на лице. На стол, как дула автоматов в местах лишения свободы, были направлены камеры. Везде и сразу умудрялась находиться Ксюша, которая больше походила не на декана, а на организатора праздников.
- Рома, мы готовы начать – заискивающим тоном сообщила декан пареньку. Тот, не выпуская гаджет из рук, посмотрел на неё, обвёл взглядом сидящих за столом и вытащил из глубин сознания улыбку, которую явно считал очаровательной. Хотя вздёрнутая бровь Евгении Александровны, обычно выражающая крайнюю степень неудовольствия, должна была кричать об обратном. Ромчик на этом не остановился и озорно подмигнул всем присутствующим. Евгению Александровну передёрнуло, она опустила бровь и прищурила глаза, что означало объявление жестокой и беспощадной войны.
- Всем здравствуйте! – открыла заседание сияющая как никогда Ксюша, - Спасибо всем кто пришёл!
- Как будто у нас был выбор – шёпотом отреагировал сидящий рядом со мной Олег Васильевич.
- Это Рома, он известный блогер, вы, скорее всего, знаете его по каналу «Реальность в сознании».
- Скорее всего… – иронично отозвался Пётр Евгеньевич.
- При Михаиле Руслановиче такой хрени не было – тихо вздохнул кто-то слева. Все услышавшие кивнули в знак согласия.
А слово взял Ромчик.
- Да, в общем, хорошо, что наконец-то вы теперь можете рассказать правду, а не выполнять всякие правительственные заказы – с детской непосредственностью начал он. Мы переглянулись, пытаясь силой мысли удержать друг друга от чего-то противозаконного и непоправимого. – И хорошо, что теперь вам летом не нужно будет на всякие раскопки дебильные ездить.
- Чё? – по-дворовому, а потому очень по-родному, гаркнул завкафедры археологии Николай Степанович.
Ромчик явно неправильно оценил эмоцию, заложенную в этом внезапном выкрике, и продолжил:
- Фальсификациям мирового правительства больше никто не верит. Достаточно вспомнить, сколько лет нас травили байками про татаро-монгольское иго.
- Чё? – не сдержался на этот раз Олег Васильевич.
- Потому что они все хотят, чтобы мифическое средневековье, описанное в их учебниках, стало нашей реальностью.
- Чё? – последовала реплика Петра Евгеньевича.
- Вот в Северной Корее, например, это удалось, потому её так и гнобят, что завидуют.
- Чё? – услышал я свой голос.
- Так, – рявкнул Николай Степанович – то есть Вы нам тут на полном серьёзе заявляете, что не было никаких цивилизаций, всё заговор археологов. Конечно, всё лето по колено в говне и пыли ищешь то, что потом всю зиму от говна и пыли будешь очищать – заговор, без сомнений…
- Николай Степанович, – решила прийти на помощь Ксюша – это и против археологов заговор же! Вас же обманывали! Спецслужбы закапывают то, что вы потом раскапываете и думаете, что это какая-нибудь ваза девятого века.
Челюсть Николая Степановича, подчиняясь гравитации, которую пока что не успели отменить, рухнула вниз.
- А она у нас точно универ закончила? – прошептал я через стол Петру Евгеньевичу. Пётр Евгеньевич застрелился из пальца и откинулся на спинку стула.