В тайге темнело, приближалась ночь.
С каждым шагом идти становилось все трудней. Добравшись до устья ручья, уведшего меня в сторону, я еще раз попытался переправиться через речку, но брода нигде не было.
Тогда я решил устраиваться на ночлег. На галечной отмели в удобном, обросшем тальником местечке развел большой костер. У огня немного просушил одежду, согрелся, но лихорадочный озноб не проходил. Я лежал на хвойных ветках и чутко прислушивался к ночным шорохам тайги. Одиночество и болезненное состояние невольно настораживали меня, и я долго не мог уснуть.
Надо мной раскинулось новое, необычное для меня небо. Знакомые звезды и созвездия исчезли. Лишь после долгих поисков я, наконец, отыскал между ветками Большую Медведицу где-то над самым горизонтом. Чужое небо, чужая тайга!
Постепенно мысли унеслись в беспредельные просторы вселенной. Вот ярко светится красноватая звездочка, но неожиданно она начинает гаснуть и превращается в едва видимую зеленоватую мерцающую точку. Где она? Какие миры окружают ее? Существует ли она сейчас вообще? Может быть, до меня доходит свет мертвой звезды, исчезнувшей тысячи лет назад? А ее луч только теперь пришел к нам, пронизав безграничное пространство вселенной.
Наконец утомительный дневной переход, болезнь и волнения взяли верх, и, пригреваемый огнем костра, я все же задремал.
Очнулся я от сознания близкой опасности и страха. Еще ничего не слыша, я чувствовал, что у моего изголовья стоит живое существо и внимательно за мной следит.
Костер догорел, несколько угольков едва тлели в золе. Обычно в момент опасности решения приходят мгновенно. Сейчас же у меня мысли были парализованы. Я лежал и раздумывал, что это могло быть. Медведь? Так он вряд ли подкрадывается так тихо. Кто же еще? Я почему-то твердо был уверен, что это «нечто» не бросится на меня, хотя его дыхание с чуть слышным клокотанием в горле слышалось совсем рядом.
Пистолет лежал у меня на груди в расстегнутой кобуре. Надо им защищаться, решил я и стал едва заметно протягивать к нему руку, стараясь, чтобы ни одна ветка не хрустнула подо мной. Пальцы коснулись шероховатой рукоятки, и также медленно я стал вытаскивать пистолет из кобуры. Вот он уже в руке. В напряженной тишине, как пушечный выстрел, щелкнул предохранитель. В головах зашуршала галька. Я застыл. Теперь мне нужно перевернуться на живот. Как это сделать? Быстро или медленно? Медленно начал перекатываться, одновременно вытягивая пистолет из-за пазухи. Еще лежа на боку, я поднял голову и увидел в нескольких метрах от себя, на фоне темных кустов, два светящихся глаза, зеленых кошачьих глаза.
«Почему кошка в тайге?» — мелькнула у меня мысль, и как бы в подтверждение донеслось тихое, но злое мурлыканье. Рысь! Больше я не медлил. Протянув руку в направлении светящихся точек, нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. Зверь с визгом метнулся в кусты. Вдогонку я послал еще две пули.
Тайга молчала, только сердце усиленно билось в груди, как будто я пробежал несколько километров. Уф! Даже испарина выступила на лбу.
Снова запылал костер. Над тайгой поднимался рассвет, порождая туман над рекой и рассеивая тревоги прошедшей ночи.
Вдали прогремел выстрел, другой. Это ищут меня. Даю ответные. «Ого-го-го-о!!!» — несется по тайге.
Спустя некоторое время, среди деревьев замелькали люди.
Переправившись на другой берег, быстро едем по пробитой тропе. Вот и палатки. Все население лагеря с радостью встречает своего заблудившегося начальника.
За следующий дневной переход мы должны отыскать и преодолеть первый перевал. Ручей, по которому мы поднимались, становился все меньше, долина быстро сужалась, превращаясь в мрачное, холодное и темное ущелье. Подъем становился все круче и круче. Лошади, задыхаясь и широко раздувая бока, с трудом взбирались на покрытые мхом и лишайником склоны сопок.
Подъем продолжался мучительно долго. Обессиленные, едва передвигая ноги, мы, наконец, взобрались на перевал. Горизонт раздвинулся, и перед нами открылся широкий простор. Чуть ниже громоздились вершины соседних сопок. Большинство их не имело растительности и было покрыто мелкой щебенкой. Крыша тайги не радовала глаз разнообразием красок, но и в мрачных тонах бесконечно раскинувшихся сопок чувствовалась суровая и величественная красота северной тайги.