Трудная задача всей тяжестью легла на наши плечи. Нам, изыскателям, поручили наметить маршрут следования колонны, который избежал бы непроходимые перевалы и залитые наледями долины рек.
Началась горячая пора: надо провести изыскание трассы, расчистить ее от леса и завалов, построить хоть примитивные мосты и, главное, обеспечить нормальный проезд через два перевала. Для этого было мобилизовано почти все население поселка, и жизнь в нем замерла: все ушли в тайгу. Как назло, установились морозы в пятьдесят пять — шестьдесят градусов. Тайга окуталась туманом, над наледями стояли густые клубы пара, от мороза лопались вековые лиственницы, оглушая тайгу звуками, похожими на орудийные выстрелы.
Мы должны проложить дорогу от поселка Мякит до реки Хета. На этом участке пути лежал один из перевалов. Ушел в тайгу и я со своим отрядом. Выбрав для лагеря хорошо защищенное от ветра место, разбили палатки и оборудовали их для жилья. Удобств в них было мало: сплошные нары и непрерывно горящие и густо дымящие железные печи.
Целыми днями я на лыжах намечал трассу, на которой валили лес, растаскивали завалы, засыпали овраги и балки, сооружали временные мосты. Над перевалом стоял грохот от взрывов. Там рвали скалы и землю, не менее твердую, чем камень. Люди обмораживали носы, щеки, проваливались в наледи, по пояс в снегу таскали для мостов огромные стволы деревьев и метр за метром побеждали тайгу, устраивая дорогу.
Вечером собирались в палатку, наскоро ужинали, валились на нары и засыпали мертвым сном.
На участок приехало начальство, проверяющее готовность проезда. На нартах, в которые запряжены собачьи упряжки, сидели колоссальные фигуры, с ног до головы закутанные в меха. Это были представители треста, дорожного и автотранспортного управлений. Они осмотрели проезд на перевале, поинтересовались, как идут дела на остальном участке, поговорили с людьми и перед отъездом сказали, что сегодня шестьдесят три градуса мороза и работы можно не производить, если… если рабочие будут мерзнуть.
Но товарищи работали с большим подъемом. Бригады соревновались между собой за быстрейшее окончание своих участков. О том, что сегодня из-за мороза можно не работать, никто даже и слышать не хотел.
А мороз был силен. Каждый человек был окутан облаком пара; одежда покрылась толстым слоем инея; костры, разведенные для обогрева, мерцали в каком-то мареве, но греющихся возле них бывало меньше, чем в более теплые дни.
…Приглушенно визжит пила, врезаясь в смолистое тело вековой лиственницы. Затем несколько ударов топора, и, чуть дрогнув, таежный гигант медленно начинает падать, задевая вершинами соседние деревья и сбивая с них снежный наряд.
На мосты нужен лес, и пилы все визжат и визжат, и то там, то здесь падают деревья.
Во время работы мороз переносился сравнительно легко, но ночью в палатке холодно. Раскаленные печи мало согревают, и утомленный народ спит не раздеваясь.
И так день за днем, пока проезд в основном не был пробит.
Промчавшийся фельдъегерь предупредил нас, что колонна тракторов уже в пути и подойдет к перевалу через два-три дня. Я был спокоен. На перевале работы заканчивались, все было в порядке. Сегодня проезд будет готов, и оставшееся время мы сможем использовать на улучшение проезда в отдельных тяжелых местах. Для их уточнения я решил еще раз пройти по всему участку и вышел на наезженную дорогу. После сковывающих ноги лыж так приятно идти по укатанному снегу. Дорога поднималась на перевал, на котором глухо ухали взрывы. Но вот вдали зазвенел колокольчик. Вскоре из-за поворота показались запряженные в легкие сани лошади, окутанные клубами пара, они быстро подкатили ко мне и остановились. Из саней, кряхтя, вылез знакомый инженер Антон Михайлович Кравченко. Где-то там, за перевалом, он тоже пробивал дорогу для тракторной колонны.
В санях полулежала еще какая-то фигура, закутанная в меха. Закурив, мы поговорили о делах, о проезде, о морозе, который последние дни очень донимал нас.
Фигура в санях стала подавать признаки жизни, шевелиться. Мой собеседник спохватился и представил мне свою сестру.
Из-под мехового капюшона на меня смотрели большие серые глаза, окаймленные пушистыми длинными, покрытыми инеем ресницами.
Маленькая, закутанная в меха девушка здесь, в тайге? Это было так неожиданно и почему-то приятно. Сразу стало как будто теплее и приветливее. Поболтав еще немного, мы попрощались и разъехались в разные стороны.
Я брел тихо, прислушиваясь к удаляющемуся звуку колокольчиков, а в сердце заползала какая-то тоска, смутная тревога.