Это пока мечты. Но что не сделает наш советский человек для блага Родины!
С первыми проблесками рассвета наш лагерь снова ожил. После завтрака сворачиваем палатки. На плотах, подложив камни, устанавливаем печи; кажется, все готово, внимательно осматриваем место стоянки, проверяем, как потушены костры, и садимся на плоты.
Подаю команду:
— Отдать концы! — и плоты медленно отваливают от берега на середину реки.
Люди быстро устроились на плотах и шутливыми криками подбадривали рулевых:
— Давай, ребята, жми!
Кто-то попробовал даже затянуть песню «Вниз по Волге-реке», но его не поддержали; чувствовали, что петь еще рано.
И вот мы плывем по широкому плесу. Течение спокойное и тихое. Вода неглубокая и настолько прозрачная, что отчетливо видно дно. Весь наш караван, названный шутя «Северной Армадой», выстроился в кильватерную колонну. Установленные на плотах печи скоро задымили, и получилось впечатление, что по реке действительно плывет какая-то допотопная паровая флотилия. На вышке дозорный изредка командовал: «Забирай влево!» Рулевые налегали на весла, и плот послушно заворачивал влево.
Все свободные от вахты товарищи удобно расположились на стеллажах и специально построенных койках и любовались живописными берегами, медленно проплывающими мимо. Вдруг резкий толчок. Вещи с верхней палубы посыпались вниз, люди повалились с коек. Плот на мгновение остановился, а потом его начало заносить кормой в сторону и заливать водой. Поднялась паника, все бросились спасать вещи. Собирая намокшее имущество, мы не заметили, как плот стало разворачивать. Под ним заскрежетали камни; бревна, как клавиатура, запрыгали под ногами и разорвали в нескольких местах вицы. Затем он несколько раз дернулся и медленно поплыл дальше.
Немного успокоившись, мы все обрушились на вахтенного, обвиняя его в том, что он просмотрел мель. Но скоро убедились и сами, что с вышки нельзя составить правильного представления о глубине реки.
Это происшествие заставило нас внести некоторые коррективы в порядок плавания.
Когда мы сели на мель, задние плоты едва успели отгрести в сторону, чтобы не налететь на нас.
Пришлось увеличить дистанцию между плотами, а помимо дозорного на вышке, выставить еще людей на носу, которые шестами промеряли бы глубину. Для наших плотов она должна быть не менее восьмидесяти сантиметров. В дальнейшем дядя Ваня сконструировал примитивный лот, состоящий из гибкой лозы, укрепленной вертикально на носу плота и спускающейся в воду почти на метр. К верхнему концу лозы привязывалось лошадиное ботало. Когда глубина воды становилась небольшой, нижний конец начинал цепляться за дно, вся «система» колебалась, и ботало громко звонило. Тревога! И мы срочно гребли в сторону от начинающейся мели.
Река плавно несла свои воды, и живописные берега все плыли и плыли мимо нас. На правом высоком берегу часто встречались прижимы. Угрюмые седые скалы отвесно падали в реку. На их склонах, лишенных растительности, отчетливо виднелись толщи различных пород, по которым, как по книге, можно изучать строение гор и определять возраст пород.
По иссиня-черным пластам сланца, как змеи, извивались жилы белого кварца. Всюду нагромождение камней различных цветов и размеров: от огромных глыб, грозящих обвалом, до мелкой щебенки, осыпи которой мысами врезались в реку.
Наши геологи, видя такие картины, приходили в неистовый восторг и умоляли хоть раз пристать к этим берегам для взятия образцов.
Река у прижимов пенилась и бурлила, скорость течения сильно возрастала, и мы тратили много усилий, отгребая от скал, куда неудержимо влекла нас стремнина.
Иногда горную гряду правого берега прорезали узкие и темные ущелья. Из них, как из кладбищенских склепов, веяло сыростью и запахом плесени.
Окружающая природа своей неповторимой красотой вызывала у нас чувство восхищения и молчаливого созерцания, и тогда мы долго плыли, не нарушая даже разговорами царившей вокруг тишины.
В одном из широких распадков мы увидели двух оленей. У самой воды резвился молодой олененок, а его мать настороженно смотрела вокруг. Заметив нас, она в тревоге подняла голову и при нашем приближении скрылась в чаще. Олененок неохотно последовал за ней.
Левый берег реки был преимущественно пологий, но лесистый. Сопки от него стояли далеко и терялись в дымке. Здесь часто встречались протоки и рукава, впадающие в реку и образующие живописные острова, густо заросшие тальником. Тихие заводи манили к себе своими спокойными водами, но низкая посадка плотов заставляла нас все время держаться главного русла.