Заканчивался первый день нашего плавания. Заходящее солнце в последний раз осветило розовым светом сопки, воду и лес, и день-начал меркнуть. Дальше плыть было опасно, и мы решили пристать к берегу.
Местом стоянки выбрали устье какого-то безыменного левого притока реки. Здесь было тихое течение и чистый открытый берег. Передовой плот стал подгребать к берегу, за ним потянулись и остальные. Вскоре, привязав плоты к сухим, лежащим на отмели деревьям, разбили на берегу лагерь. Запылали костры, повара занялись ужином, а остальные ставили палатки, устраивали постели и заготавливали на ночь дрова.
…Утром из распадков противоположного берега тяжелыми клубами полз туман. Выходя в долину, он расплывался по реке и медленно таял в лучах уже взошедшего солнца. Разбитый вечером лагерь теперь сворачивался, и только у палатки завхоза толпился народ. Фомич с жаром что-то объяснял Сергею. Затем они исчезли в лесу и скоро возвратились оттуда с двумя длинными шестами. Вскоре все выяснилось: они готовили себе остроги. Во время плавания мы видели много рыбы, которая стояла на дне реки и спокойно пропускала плоты над собой. Вот ребята и решили бить ее острогами. Их пример заразил и остальных; не прошло и получаса, как многие стали мастерить себе это оружие. Завхоз раза два спрашивал меня — давать ли для этого гвозди?
— Конечно, давай, но только требуй возврата, а за прокат — рыбу, — шутя разрешил я. — Ведь не лишать же рыболовов удовольствия.
И когда мы снова тронулись в путь, то на носу и корме каждого плота стояли охотники, держа наготове свои остроги. Было забавно наблюдать за ними. Стоит какой-нибудь такой горе-охотник добрых полчаса в напряженном ожидании. Вдруг делает страшный удар и… вынимает сломанную острогу. Не рассчитав глубины и преломления лучей в воде, он ткнул ее в камни и сломал. За каждый такой удар неудачника награждали дружным хохотом. Через какой-нибудь час у большинства остроги вышли из строя.
Не обошлось при этом и без купания. Борисоглебский, смеявшийся не менее других над горе-рыбаками, сам долго стоял с острогой, выжидая, очевидно, благоприятный момент, чтобы доказать свою ловкость. И вот, кажется, настал этот миг: он сильно бьет по воде и вместе с острогой ныряет вниз головой. Испуганно барахтаясь, он появляется на поверхности, и под общий хохот его втаскивают на плот. Теперь не только рыбы, но даже гвоздей не получит завхоз обратно от Борисоглебского: его острога, покачиваясь на мелкой волне, скрылась вдали.
Но кое-кто все же сумел попасть в рыбу, и, блестя на солнце чешуей, она билась на зубьях остроги, пока ее снимали. Попадался все больше хариус да еще какая-то незнакомая нам рыба, у которой рот находился снизу головы.
Наш пострадавший рыболов сидел у печки и поеживался от озноба. После холодной ванны пришлось выдать ему порцию согревающего лекарства. Видя эту «заботу», некоторые рыболовы явно сожалели, что авария произошла не с ними.
…А караван наш все дальше и дальше плыл по незнакомой реке. Часто при его приближении из соседних протоков или из тальника поднимались стаи гусей или уток. Тогда с плотов гремели выстрелы, и подбитые птицы камнем падали в воду. Какой-нибудь плот подгребал к ним по пути и подбирал добычу.
Так за рыбной ловлей и охотой прошел без особых приключений второй день плавания. Снова мы выбрали стоянку на берегу реки, и наш ночной лагерь, озаренный огнем костров, долго нарушал молчание угрюмой тайги.
Утро следующего дня застало нас уже на реке. Та же живописная местность, только сопки теперь уже и с левого берега стали приближаться к реке, которая принимала величественный и суровый вид. Склоны сопок, то обрывистые и крутые, лишенные всякой растительности, то буйно заросшие стлаником и лиственницей, все сильней сжимали русло реки и бросали на воду свои тени; река становилась темной и мрачной. Впереди начиналось ущелье. По мере приближения к нему глубина воды и скорость течения все увеличивались.
Вдруг вахтенный на вышке подал сигнал тревоги: впереди, на реке, камни. Спешим на нос плота. Невдалеке ущелье поворачивает влево. С правой стороны скалы, подмытые быстрым течением реки, почти нависли над водой. Вода там пенится и бурлит, но и на середине реки вокруг огромных поднимающихся со дна камней поток кипит, как в огромном котле.
Быстрое течение подхватывает наш плот и со все возрастающей скоростью мчит прямо на скалы.