Через два дня после нашего возвращения снова начались полевые работы по укладке трассы на левом берегу, ручья Ягодный.
Прошло несколько дней, и, наконец, настало время, когда мы кончили трассировку подъема и приступили к спуску. Ходить в лагерь стало еще дальше, и мы наметили день переезда.
В этот день все ушли на работу, а хозяйственники должны были перебросить лагерь через перевал на новую стоянку.
Несмотря на осень, был очень жаркий день. Раскаленный воздух как бы застыл, и даже на вершине перевала не чувствовалось дуновения ветерка. Обливаясь потом, мы карабкались на перевал. Мучила жажда; взятую с собой воду выпили, не добравшись еще до вершины. В темных и сырых расщелинах сдирали со скал чуть влажный мох и прикладывали его к разгоряченным лицам, стараясь хоть этим немного освежиться. Как-то особенно тяжело дышалось, и приходилось делать частые остановки для отдыха. Преодолев, наконец, подъем, все обессиленные повалились на землю на вершине перевала, через который проходила трасса.
Далеко внизу мы видели наш транспорт, который уже тронулся в путь. Когда он взобрался на перевал и лошадей развьючили, мы собрались на вершине и решили немного перекусить. Пока рабочие курили, а повара готовили завтрак, неожиданно посвежело, подул ветер и из-за сопки выползла черная туча. Она расползалась и, разрываясь на части, начала быстро опускаться к нам на седло.
Настала зловещая тишина. И, как только хозяйственники стали убирать разбросанные вещи, налетел вихрь. Поднялись тучи ныли, мелкие камни и песок. Все окуталось тьмой, сквозь которую засверкала ослепительная молния, оглушительно загрохотал гром.
Казалось, огненные вихри заплясали между нами. Лошади в страхе начали метаться, топча вещи, лежащие на земле. Рабочие и конюхи стали их ловить, привязывать и успокаивать.
— Печи! — вдруг закричал Фомич. — Растаскивайте подальше железо! — И он схватил лежащую рядом печь и побежал с ней в сторону. Все вскочили и стали расшвыривать лежащие в куче печи и трубы. Не знаю, была ли от этого какая-нибудь польза, но Фомич нас испугал, и мы все железные предметы разбросали по седлу перевала.
В воздухе пахло серой и гарью. К хаосу в воздухе присоединился и хаос на земле, когда хлынул проливной холодный как лед дождь и мутные потоки воды понеслись на нас с окрестных сопок.
Испуганные, мокрые и оглушенные сидели мы, укрывшись палатками. Наконец молния стала сверкать реже, раскаты грома затихли, и ветер уменьшился. Гроза так же быстро проходила, как и налетела на нас. Вскоре проглянуло и солнышко. Промокшие, мы начали собирать разбросанное имущество и помогать хозяйственникам приводить его в порядок.
Долго все припоминали эту грозу на перевале, ведь там мы находились не только близко от нее, но даже как бы в самой ее середине.
Долина после перевала оказалась сильно заболоченной, и Куприянов долго выбирал место для новой стоянки. На фоне рыжей мари и черных обгорелых стволов деревьев резким контрастом выделялись наши белые палатки.
Недалеко был уже конечный пункт этого маршрута, и, произведя большую рекогносцировку, мы потянули трассу по пожарищу.
Однообразный и унылый вид. Нет ни зелени, ни дичи, ни даже рыбы в этом ручье. Мерно хлюпает вода под ногами, а где ее нет, там ноги тонут в мягком ковре мха и торфа.
Трассу укладываем у подошв сопок, но мари и здесь поднимаются высоко на склоны.
Новый ручей, мы его прозвали «Заболоченным», впадает в довольно большую и многоводную реку — Верхний Ат-Урях, на берегу которой и заканчивался наш маршрут.
По мере приближения к реке характер долины мало менялся. Если у самой реки мари и кончились, то старый пожар и произведенные здесь порубки для нужд местного строительства совершенно оголили устье ручья Заболоченного. И хотя мы не любили такие печальные места, все же нам предстояло пробыть здесь еще довольно долго.
На этом заканчивались изыскания нашей экспедиции этого сезона. Оставалось еще выполнить небольшую часть камеральных работ, немного отдохнуть, собраться и отправиться в длинное путешествие назад, на поселок, на зимовку.
Большая земля
Быстро приближалась зима, наступили холодные темные ночи, а наш лагерь все стоял в устье ручья Заболоченного.
Мы старались скорее закончить камеральные работы и тронуться обратно на базу и по пути, если позволит погода, произвести для работ будущего года небольшую рекогносцировку вверх по реке Дебин. По предположению, на этом участке зимой должна быть произведена рекогносцировка. Но мы уже знали, что производить рекогносцировку в зимних условиях очень трудно и результаты ее всегда страдали большими неточностями. Толстый снежный покров и морозы не дают возможности подробно изучать рельеф, геологию и водный режим рек. Зимняя рекогносцировка определяет только общее направление трассы. Это обстоятельство и заставляло нас самих хоть немного ознакомиться с районом будущих изысканий.