В своей работе почвенно-грунтовые условия мы делили просто на хорошие и плохие, пригодные или нет. Сашины же уточнения в смысле правильного наименования грунтов воспринимали как неизбежное зло в его объяснениях.
Мы спрашивали Сашу:
— Как сегодня с грунтами, пройдет здесь трасса или нет?
Саша садился на своего любимого конька и объяснял нам примерно в таких выражениях.
— От пикета такого до пикета такого разрезы шурфов говорят, что мы проходим по второй террасе третичного периода, представленной в данном районе толщей гумуса аллювиального происхождения на глубину до пятидесяти сантиметров. Нижележащие слои представляют собой пылеватые суглинки, образовавшиеся в результате эрозии верхних слоев склонов сопок, сложенных в основном из глинистых сланцев, чрезвычайно сильно подверженных воздействию атмосферных факторов…
— Довольно, довольно! — кричали мы все хором.
— Ты просто скажи, можно вести здесь трассу или нет, — горячился Гриша.
Но Саша с невозмутимым спокойствием продолжал:
— По моим обследованиям, данная гумусовая прослойка простирается поперек всей долины, то бишь второй террасы, до самой подошвы сопок, за исключением отдельных пониженных мест, где под мощным слоем сфагнума находится толща молодого торфа глубиной до двух метров, имеющего в своих нижних слоях содержание углерода до пятидесяти процентов.
И опять ребята прерывают Сашу:
— Ты человеческим языком расскажи, без «гумуса», хорошо уложена трасса или нет?
И Саша, припертый, как говорят, к стене, переходит на общепонятный язык:
— Не знаю, для чего я здесь мучаюсь с вами. Плетусь вечно в хвосте, часами долблю и ковыряюсь в земле, и не было, кажется, ни одного случая, чтобы я нашел что-нибудь лучшее, чем трассировщики, которые наличие хороших грунтов определяют на глаз и, задавая направление трассы, мне говорят: «Саша, зафиксируй гальку на глубине сорока сантиметров». И если не на сорока, то на пятидесятисантиметровой глубине я обязательно нахожу гальку. Они как будто видят сквозь землю и, главное, все это определяют по какому-то мху, бруснике или толщине лиственницы, а на третичные террасы им наплевать. О горе мне, зачем я стал геологом! Но я еще докажу вам, что без меня вы не обойдетесь!
Это было прежде. Сейчас же главным лицом был Саша.
Грунты в долине оказались настолько плохими и по нашему мнению и по Сашиному определению, что пришлось к трассированию подключить геологов. Теперь они нам показывали, где есть резервы хороших грунтов, и к ним по возможности приближали трассу.
…Но вот лагерь разбит около пострадавшей базы. За это время оставленная охрана ничего подозрительного не обнаружила, и склад на левом берегу реки мы ликвидировали.
Хозяйственники еще раз перебрали остатки продуктов, кое-что перемыли, высушили, просеяли. Под бревнами собрали небольшое количество сохранившегося овса. Одним словом, сделали все возможное, чтобы использовать даже немного испорченные продукты.
Собранные продукты позволили нам не так мрачно смотреть на свое будущее, появилась надежда, что сможем нормально закончить и этот сезон изысканий.
Последняя рекогносцировка показала, что выше по реке, по правому берегу, тянутся на большом протяжении непроходимые прижимы. Это обстоятельство заставило нас перевести трассу на тот берег.
Закончив работы на переходе, выбранном недалеко от нашего лагеря, мы уже несколько дней работали на том берегу. Для удобства сообщения с противоположным берегом через реку соорудили примитивный мостик и через него ходили на работу.
Однажды утром, когда все уже собирались идти на трассу, кто-то заметил человека на той стороне. Человек осторожно спускался с сопки в долину реки.
Наши сердца загорелись местью. Надо во что бы то ни стало задержать неизвестного. Но как?
Мы быстро выслали засаду к месту бывшего склада продуктов на том берегу, но это успеха не гарантировало. Человек рано или поздно должен был заметить наш лагерь, расположенный на открытой пойме. Поэтому несколько товарищей сели на лошадей и поехали в соседний распадок, чтобы отрезать ему пути отступления.
Переправившись через реку, наша группа осторожно ехала по пойме, ведя наблюдения за неизвестным, который продолжал спускаться с сопки. Но вдруг он присел, подполз к дереву и притаился за ним. Так он сидел несколько минут, потом начал быстро уходить в сопки. Товарищи из засады начали стрелять.