Ладно, критику — критикам. Мне сейчас, либо ложиться в уголок и складывать ручки, либо, назовем вещи своими именами, побороться за свою жизнь. «Терциум нон датур» — третьего не дано, в переводе с латыни. Или, как выразился О.Бендер, кажется, — «Пан или пропал. Выбираю пана, хотя…», ну и так далее. Я также выбираю пана, и начинаю ревизию своего имущества.
Кувалда. Пока бесполезна и даже опасна. Аккумуляторная электродрель. На худой конец, можно будет попытаться просверлить несколько сотен отверстий в двери в виде круга, выдавить этот круг и пролезть через него дальше. Не хватит энергии. И прилагать усилия опасно, а без усилия не выдавишь, дуб все-таки. Ломик — вещь удобная и пригодится при разборе завала. Фонарик, наравне с лопатой, самые полезные предметы в сложившейся ситуации. В темноте вообще не поработаешь. И еще часы, контроль времени необходим. Мобильник бесполезен. Есть еще всякие мелкие вещи, типа ножа, набора отверток, стамески, маленькой пилки и прочих мелочей.
Хуже обстоит дело с продовольствием. Полфляжки коньяка. Может вылить его сразу? Нет, может сгодиться для дезинфекции, если поранишься. На поясе всегда висит двухлитровая фляга с водой, не для питья, а чтобы промывать находки. Но пить можно, и на счастье, она полна. Как водится, сразу же обуяла жажда, скорей глотнуть. Нет, переходим на жесткий режим экономии, кто знает, сколько придется еще пробыть под землей. Где-то я читал, что без воды человек может прожить не более двух недель, а без пищи — больше месяца. А из пищи у меня всего лишь пакетик жевательной резинки «Орбит».
Вы уже, наверное, догадались, что единственный реальный путь к свободе — пробиваться наверх, через обрушившийся завал.
Бесполезно прикидывать, на какой глубине я нахожусь. Возле беседки я опустился под землю метра на три. Но затем ход постоянно опускался, хотя и ненамного. Однако если я спускался каждый метр на один сантиметр вниз, то через двести метров разница составит два метра. Хотя гадать бесполезно. Я бродил по подземельям в состоянии полнейшей эйфории, оттого, что мои предположения о наличии хода подтвердились и, в отличие от сложившейся практики, не делал записей, планов и чертежей с примерными величинами.
Понятно, что назад я вырвался, иначе вы не читали бы эти строки. Стоило мне это неимоверных трудов, и, наверное, нескольких потерянных лет жизни. Лишь на третьи сутки, грязный, с ободранными ладонями и сорванными ногтями, я увидел небо. Спас меня дуб. Недаром он считается у славян священным деревом, придающим силу, и является моим деревом по знаку Зодиака.
Дуб рос как раз почти над дверью, по которой я так легкомысленно лупил кувалдой. Его мощные разветвленные корни не дали земле обрушиться в этом месте. Корни же и помогли мне выбраться на поверхность. Я осторожно под углом цеплял лопатой почву, клал ее под ноги, по возможности укреплял обломками кирпичей рухнувшего свода, делая нечто вроде ступени вверх. Плашмя лезвием лопаты притрамбовывал и верхнюю часть своего лаза.
Так я продвигался вперед под углом около сорока — сорока пяти градусов. Работать лопатой было крайне неудобно, делать лаз шире было опасно ввиду угрозы обвала, приходилось часто отдыхать. При этом приходилось продираться между корней, никогда бы не подумал, что у дуба их так много. Понимая, что могу полностью обессилеть, я допил коньяк и поспал несколько часов. Иногда мне казалось, что мои усилия не принесут успеха, настолько медленным было продвижение вперед. Вы не представляете мои ощущения, когда лопата, наконец, ушла в пустоту, и, потянув ее назад к себе, я увидел кусочек дневного света….
Я стоял, обняв дуб, не меньше часа. Зазвонил мобильник. Меня искали. Никогда в жизни я больше не спускался под землю один.
Мы со Стариком довели это дело до конца. Нас ждали интереснейшие находки. Расследование показало, что пан Демкович, владелец усадьбы, занимался фальшивомонетничеством и в немалом масштабе. Сама мастерская находилась под садом, к ней вел как раз тот узкий ход влево, в который я лезть, тогда не рискнул. В ней находились мотки оловянной проволоки, куски серебряной проволоки, серебряные слитки, множество мелкой медной монеты, различный серебряный и медный лом в виде остатков посуды и предметов быта. Всего этого добра было более ста килограммов. Там же находились четыре чекана или штемпеля для чеканки фальшивых монет, различные молотки, щипцы, клещи и многие другие приспособления, непонятные для непосвященного в монетное дело человека.