Ну, насчет сапожек Ленка ошибиться не смогла. Шмотки – это её фетиш.
Боже мой, неужели опять убийство, город снова будет гудеть как разбуженный улей. Можно нас поздравить с участием в сериале «Спрут».
Относительно спокойная для больницы ночь не сняла моего нервного напряжения, мысли снова и снова возвращались к несчастной женщине. Вот ведь мечтают девочки о богатых мужьях, а вон оно как богатство дается. Вот Анька Фунта – умная и красивая, а все девяностые её жизнь: дорогие курорты, в вперемешку с обысками и очередями в следственный изолятор. И неизвестно, где она в молодости больше времени провела: на Канарах или в бесконечных очередях, чтобы Мишке передачку передать. А в благодарность – неиссякаемая Мишкина ревность и отсутствие детей. Стоит оно того – это богатство?
Утром на планерки мои мысли были словно озвучены. Все наши девчонки только об этом и говорили. Геннадий Львович никак не мог вернуть своих «блудных овец» к теме грядущей инспекции СЭС. Анжелика почти сорвала голос. Наконец, Кимарский стукнул по столу кулаком.
– Тихо. Если не хотите вести себя как люди, то планерка заканчивается. Свободные от работы делают генеральную уборку. А возмутителей спокойствия (наша троица) прошу покинуть отделение в течение десяти минут иначе, – он грозно посмотрел в нашу сторону, – иначе пойдёте мыть туалеты.
Странное наказание, вот в детстве нас в художественной школе тоже так наказывали, заставляли лезвиями чистить интимные места гипсовым скульптурам. Уж, не родня ли он нашим учителям.
Предупреждение подействовало, мы рванулись к выходу из кабинета, на ходу толкая тех, кто оттягивал общение со шваброй.
Уже на выходе из отделения, в дверях встретили Игорька, он безнадежно тер пятно на стене.
– Три старайся! – Леночка счастливо зацокала каблучками мимо.
Обиженно бубня что-то себе под нос, тоскливым взглядом провожал нас Игорек, а мы счастливо шагали к выходу на «свободу».
В больничном дворе встречаю Томку из хирургии, девчонка сидит на лавочке и плачет. Не могу пройти мимо слез, поэтому подсаживаюсь к ней на лавочку.
–Ну что случилось?
– Помощь от профсоюза получила.
– Ну, так радоваться надо. – Сама я понимаю, что размерам помощи от нашего профсоюза можно только печалиться.
– Ага, у меня сын болеет, а они мало того, что высказали, что родственники не члены профсоюза. Так ещё и дали всего сто пятьдесят рублей. – Томка запричитала ещё горше, – Что я с этими деньгами делать буду, мне даже на ампулу одну не хватит.
В обычных организациях меньше тысячи не дают, а там, где чтут законы так и вовсе в размере оклада. А у нас в размере месячного профсоюзного взноса, чтоб не обеднеть. К праздникам подарки в размере того же взноса, аж по два человека от отделения можно подать. И два на грамоту, наверное, они у нас ручной работы на шелковом гобелене вытканы.
– А выдавали, знаешь где? – продолжала жаловаться Томка.
Мне ли не знать, я тоже один раз получала! Но я удивленно пожала плечами, продолжая внимательно слушать Тому.
– В баклаборатории, тетка сидит в замусоленном халате рядом с баночками с эксриментами, достала тетрадочку такую всю в пятнах, и дала расписаться. Я, когда сумму прочитала, думала в обморок упаду. Разве это законно? – возмутилась наивная Томочка.
Да, тут уже ничего не скажешь. У меня при виде этой тетради одна мысль возникла – «черная бухгалтерия».
– Не реви, Тома, пойди, купи коробку конфет и попьешь с сыном чай – «с паршивой овцы хоть шерсти клок», а деньги мы тебе сами соберем.
Посочувствовав несчастной Томочке, я пошла домой. При очередном столкновении не несправедливостью настроение моё как всегда упало.
Никого дома не было, и я предвкушала длительное общение с подушкой. Но честно заработанный сон был прерван звонком сотового телефона.
Карлсона вызывали? Нет. А ему разрешение и не требуется.
Наверное, у Олежика сегодня другие аэродромы не принимают, раз он решил ко мне приземлиться. Схема визита обычная: в форточку за вареньем и обратно в форточку.
Самое интересное, что до того момента, когда он свил из моей квартиры «конспиративное гнездо» я считала его весельчаком и рубахой парнем. Однако вместо конфетно-букетного романа получила наглого и жадного алкоголика, ищущего бесплатный кабинет сексуальной и психологической разгрузки. После секса он часами мог жаловаться на злюку жену и «трудную полную лишений жизнь» начальника охраны птицефабрики.