Да, что же это за больница?! Комната страха, да и только.
Распахнулась дверь сестринской, выскочили медсестры, наспех застегивая халаты, бежали сонные ничего не понимающие санитарки, из палат начали выходить перепуганные больные. А женщина все кричала и кричала.
Я тоже поспешила на крик. Что же такое я видела и, что так напугало пациентку?!
Медсестра включила свет в палате. И всем успевшим первыми оказаться у двери зрителям открылась странная картина. Женщина лежала с поломанным бедром – на вытяжении. Она не могла повернуться, и только стучала здоровой ногой по кровати, словно пытаясь кого-то оттуда выгнать. Соседки с испугом смотрели на пол под женщиной.
Из-под кровати слышалось громкое прерывистое дыхание.
Наташка – травматологическая санитарка, «очень храбро», кончиком швабры приподняла край простыни. На полу, свернувшись калачиком, лежал сильно бледный, толстый голый мужик и тяжело с присвистом дышал.
На лицах окружающих отразилась целая гамма чувств. Некоторые нервно захихикали, а пациенткам было явно не смеха. Женщины в операционной палате лежали полуобнажённые, многие без нижнего белья. А мужчина под кроватью, ну вы сами понимаете…
Пациентка твердо была уверена, что этот странный представитель сильного пола хотел воспользоваться её беспомощностью и покуситься на «самое дорогое», что у неё сейчас было – её женскую честь.
Я смотрела в глаза «маньяка» и понимала. Что он не только не способен на что-то покушаться, но и до смерти боится происходящего. Растолкала толпу зрителей, обсуждающих, откуда взялся сей феномен, и наклонилась к «маньяку».
– Иди сюда, не бойся, давай ручку.
Женщина замерла, с открытым ртом, наблюдая за моими странными манипуляциями. Остальные тоже замолчали. Наверное, была бы на то их воля, мужика бы «забили шваброй» или нам худой конец мокрыми половыми тряпками, которыми были вооружены некоторые санитарки. Страшное я вам скажу оружие, в руках веками угнетаемых мужчинами баб.
Я так не думала, то есть, конечно, в другой ситуации я бы, поддержала их, и даже, возможно вооружилась бы каким – то старым веником и вперед в атаку на угнетателей. Но, сейчас, я понимала, что мужчина ничего от страха не соображает, шестое чувство говорило мне, что он сюда прибежал искать защиты. Иначе, зачем под кровать-то?
Я продолжала выманивать «злодея» из-под кровати:
– Иди маленький, не бойся. Идем со мной в кроватку. Ты, наверное, устал?
«Стокилограммовый малыш», кряхтя, выбирался из вынужденного плена.
– Я курить хочу, – пробасило «дитя».
– Пойдем, покурим, – я взяла его за руку и не спеша повела из палаты.
Мужчина тяжело переставлял ноги.
– Я так устал, – жаловался он.
Со стороны лифта вместе с моим санитаром спешили девчонки из реанимации, толкая накрытую простыней каталку.
Увидев картеж, мужчина остановился и напрягся. Я понимала, что он сейчас опять куда-нибудь побежит, и я не смогу его остановить, слишком разные весовые категории.
– Не убегай, сейчас тебе покурить дадут, – уговаривала я бедолагу.
Саша, умный мальчик, уже доставал из кармана брюк сигареты. Я подталкивала мужчину к каталке и он, наконец, сел на неё, с опаской поглядывая на реанимационных сестер.
Странный кортеж двинулся к лифту: голый, курящий мужик, сидя на каталке, держал меня за руку, а вокруг воинственно вооруженные хозяйственным инвентарем бабы. Ну, прямо, как француза под Бородино пленили.
По дороге Сысковец негромко говорил мне на ухо:
– Больной с двухсторонней пневмонией, температура за сорок и не падает, какой-то вирус. Кислородное голодание и отсюда дикое возбуждение. Фактически он умирает. Вырвал капельницы, загнал девчат в туалет. Замкнул их и бежать. Возможно, в его воспаленном мозгу они ассоциировались с врагом.
Наша странная группа добралась до реанимации, мужчина уже не сидел, а лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша, скорее всего он уже их больше не откроет. Мы, с Сашей проводив процессию, вернулись к себе, по дороге встретив охранника, который только собрался идти на поиски пациента. Отмахнувшись от его пьяного бреда, разошлись по кушеткам. Надо немного поспать: тяжелая ночь.