Совместными усилиями «тело «гипертоника» нежно переложили» на кушетку в моечную. Оно взбрыкнуло и захрапело, периодически «подмачивая репутацию».
Как всегда, день удался. Летом оно еще ничего, а в холодное время одолевают бомжи. Мы уже знаем в лицо и по имени практически всю городскую бродяжную братию. Некоторые бывают редко, другие, например, Лёлик и Болик - регулярно. Поспят и начинают требовать перемену одежды, сигареты. Количество бродяг и их наглость нарастает как снежный ком.
Скорые сменяли одна другую, обследования, консультации, инъекции - незаметно время подошло к 16 00.
Ушли дневные смены, исчезла сутолока и суета. Прощается Петр Израилевич и старческой походкой, шурша растоптанными туфлями по старым растрескавшимся плитам, направляется к выходу, а мы остаемся в ночь. Мы это: я – Рита, моя напарница – Лена Любимова и наш санитар Саша Сысковец.
Долго скучать нам не пришлось, вскоре на пороге появились «лицедеи».
Без них не проходит не одна смена. Этот по-пьянке ногу подвернул, другой с товарищем бутылку не поделил и ей же по голове заработал. Что характерно: все личности обязательно «временно не работающие» или находящиеся, в её длительном «творческом» поиске. Никогда не признаются, что пьют: «вот только сто пятьдесят (правда количество, раз не уточняется) на грудь приняли и все». Вы не поверите, сколько есть способов получения глупых травм. Недавно был один герой: пьяный полез менять лампочку, упал, ударился рукой. Что он думаете, сделал потом? Никогда не догадаетесь. От злости с размаху стукнул ей в стенку. Вот такие герои.
Слегка пошатывающихся пациентов мы препроводили в тавмпункт, а сами поставили чайник и приготовились к этой весьма приятной для души процедуре.
Как всегда, беседа кружилась вокруг да около больницы. Приемное отделение – это регулировка людских потоков: одним оказываем помощь на месте, других госпитализируем. Работа важная, нужная, если бы не…
Из-за закрытой двери душевой раздается не нормативная лексика – это «гипертоник» проснулся. Ура, наконец-то можно выпроводить его домой!
Наша небольшая группа «немедленного реагирования» оставляет недопитый чай и идет к душевой, где уже мечется «пациент», которому щедро приправленные алкоголем мозги мешают найти выход. Мы подхватываем его под «белые ручки» и выпроваживает за порог, по дороге выслушивая «цветистую благодарность». Фу, только от работы отвлекает.
19-00. За окном опять «скоропомощная» сирена. Привезли аварию. В течение часа носимся по коридору с каталками, выполняя распоряжения хирургов, травматологов, реаниматологов.
Наконец, все несчастные определенны, заполнена куча журналов, сделаны необходимые звонки. За окном вечерние сумерки и мы устало бредем в сестринскую, мечтая об ужине. Выкладываем разнообразную снедь: кто, что принес. Рассортировываем все это и приступаем к празднику живота.
Но не тут-то было. Тяжелые шаги по коридору приближаются к сестринской, наши взгляды следят за тем, как поворачивается ручка двери, и – нас приветствует доблестная милиция! Бесцеремонно ввалившись, при этом, не забыв прихватить из тарелки бутерброд, милиционеры как-то злобненько, словно мы тоже где-то и в чем-то виноваты, сообщают: на территории больнице найден труп. Вот это да, такого у нас еще не было.
Переглядываемся между собой: «А мы причем?» Что-то в лицах сотрудников розыска настораживает. Ага, понятно, нужна группа добровольцев в качестве понятых.
Это «лестное» предложение действует на нашу дружную компанию самым необычным образом! девчонки из травмпункта, до этого весело хохотавшие над Сашкиными анекдотами, быстренько вспомнили о необработанных инструментах. Дежурный терапевт увидел в окно внеплановый «полет станции «Байконур», а мы с Леной сразу вспоминаем о генеральной уборке, Саша тут же выскакивает в коридор и начинает, до этого одиноко стоявшей шваброй., интенсивно что-то тереть.
Майор ходит за нами по пятам и читает лекцию о гражданской совести. Ну, надо же какой слог, словно он в милицию по зову сердца со скамьи филфака пришел. А у нас может, нет такого органа, как гражданская совесть, и что делать? А прояви её сейчас, и потом ходи полгода в качестве свидетеля по прокуратурам и судам. Самое интересное, что вспоминают о тебе не сразу, а где-то через пару-тройку месяцев. Потом сильно удивляются, что на вопрос: «Во что был одет гражданин Иванов, поступивший полгода назад в больницу? Вы говорите: «Не помню?» «У вас, что склероз?» – интересуются следователи. Нет, у меня должна быть феноменальная память!