— Какое?
— Что приложишь все силы, чтобы ни один ребёнок не попал в сиротский приют.
— Постараюсь. Почему? — отец не мог подобрать слов, тут в его глазах появилось понимание, на скулах выступили желваки. Я ощущал себя подонком и сволочью, минуту назад принуждая его забыть о сыне, а тут заставил вспоминать и заново переживать не самые приятные моменты жизни. — Вы…
— Николай Иванович! — стоявший возле машины водитель, который вышел, чтобы разговор не потерял приватности, открыл дверь, протягивая отцу комм. — Вас, — сказал он, стрельнув взглядом вверх.
Папа махнул рукой и мы вымелись из салона, тихонько прикрыв двери.
— Продолжим через неделю! Борис! Поехали! — отключив комм, сказал отец. — Пока, гвардия.
Обдав нас вонючим выхлопом, отцовская машина сорвалась с места, быстро скрывшись за поворотом. Некоторое время мы с сестрой, словно первоклашки взявшись за руки, потерянными столбиками стояли на месте. Замершие статуи молодых людей переваривали неоднозначный разговор, строя мысленные предположения о причинах его быстрого окончания.
— Ермолов, — Саша проснулась первой, — папе звонил САМ!
— Думаю, ты права, — согласился я. — А теперь, девочка моя, расскажи, что вы наплели маме? Или, наоборот, забыли рассказать, для чего просили меня не распространяться?
Сашка замялась, нервно чиркнув ножкой по свежевыпавшему снежку и предприняв попытку вырвать ладонь из моей руки, но я мягко пресёк её поползновения.
— Ну-ну, колись, сестра милосердия.
— Ну-у, мы не сказали ей про руку и забор…, — сестра смахнула с правого глаза предательскую слезу и отвернулась, — я тогда еле до конца смены дотерпела, ты не представляешь, как матерится твой Смольский… Представь, что было бы с мамой, она и так натерпелась во время эвакуации детских домов и зимних лагерей.
— Не понял, ты была в больнице? — опешил я, пропустив мимо ушей сестрёнкины оправдания. — В моей палате?
— Была, — не стала отпираться Саша, — я обещала эту богадельню по камушку разнести, если меня не пропустят к тебе. Охрана, конечно, встала грудью на защиту неприступных рубежей, но я позвонила папе. Не помню, чего ему наговорила, но вопрос решился в пару минут. Лучше бы я не напрашивалась. Некоторые трупы лучше выглядели, чем ты, братец. Весь в трубках и датчиках, синюшный как ободранная курица. И ЭТО поминутно дёргается и плюётся кровью…, вместо руки культяпка…
— Умеешь ты огорошить, — я обнял Сашку за плечи. — Как ты узнала?
— Рядом с госпиталем заметили стаю йома, — Саша, покопавшись в сумочке, достала платочек и, отвернувшись, высморкалась. После чего продолжила. — Демонов отогнали десантники, у них по периметру два десятка БМПэшек постоянно дежурило, потом по лесопарку отбомбились авиаторы. Вроде всё стихло, а через полтора часа к госпиталю подъехали охотники. В пригороде засекли ещё двух тварей.
— Так, — я вспомнил резкий манёвр вертолётчиков, развернувших винтокрылые машины курсом на южный микрорайон. Вот куда ушла авиа поддержка. — Это не объясняет, откуда тебе стало известно о моём ранении.
— Не перебивай, охотники разобрались с тварями, но трое из них получили ранения. Так как мы были ближе всего, то для оказания первой помощи их привезли к нам. Среди раненых была твоя зазноба и крепенький парнишка с блохастой кличкой.
— Боха…
— Без разницы. Я делала ему перевязку, когда услыхала разговор ждавших их экзоскелетников, что…, — Сашка сглотнула. — Что везунчик Бер отпрыгался, что тебя…, что ты погиб у театра и что Багира чуть Богу душу не отдала. Если бы не блохастый, то и девчонку бы схоронили.
Сашка уткнулась лбом в моё плечо:
— Один из них ляпнул, что дура-охотница с голой задницей набросилась на демона, чтобы отомстить за хахаля, правда ему тут же, свои же ребята начистили рыло, — сестра чуть-чуть помолчала. — Твою пантеру обихаживала Шварцкопф… Охотникам стало интересно, с чего это две медсестры чуть ли не в истерике забились. Слово за слово, так и познакомились. Тут позвонил папа и сказал, что ты живой, но не слишком отличаешься от мёртвого. Как только закончилась смена, я рванула в больницу, естественно со Шварцкопф в виде поддержки, её, правда, к тебе не пустили, но это к лучшему…
— Спасибо…, — хрипло промямлил я.
Что я ещё мог сказать, всё слова тугим комком застряли в горле. Сашка тихо плакала на моём плече, заново переживая ужас прошлых дней, я же прижал сестру к себе, поглаживая рукой вздрагивающую спину.