И, конечно, у такой матушки рождались всегда красавицы-невесты, славящиеся на весь мир. Помимо привлекательности внешней, молодых повес из Петербурга и других провинций в московских невестах привлекали их состояния и происхождения. Но как представиться? На улице тогда не знакомились, на балы незнакомых не приглашали. Но нет преград, когда на кону стоит будущее. И по каким причинам была для этого выбрана именно церковь Малого Вознесения на Большой Никитской – остаётся только догадываться. Может от того, что настоятель храма свободно изъяснялся по-французски, может быть из-за местоположения. Но этот маленьких храм зачастую не мог вместить всех желающих отстоять Литургию в надежде ненароком встретиться взглядом с белокурой красавицей и, отрекомендовавшись её родителям, получить приглашение на воскресный обед. А там, глядишь, и на Красную горку свадебка.
Воробьёвы горы
«Лучше быть последним воробьём на Воробьёвых горах, чем первым соловьём в Соловецком монастыре».
Воробьёвы-Ленинские-Воробьёвы. Туда-сюда – по воле эпох. Но, ведь московские птицы – голуби! Так почему Воробьёвы? Ну да, ведь здесь были большущие вишнёвые сады, оккупированные несметными стаями воробьёв. Да и не горы это вовсе, а так, просто большие холмы. Горы-то они как раз для воробьёв. Но всё гораздо прозаичнее, как, собственно, часто бывает в жизни – жители села Воробьёво любовались видами столицы со своего, пожалуй, самого высокого берега Москвы-реки.
Чем холмы-горы только не отметились – и царским загородным дворцом в XVI-XVII веках, и последним отступающим французским дозором осенью 1812 года, и возможной постройкой Храма Христа Спасителя, и любимым москвичами рестораном Крынкина, и правительственными дачами, и зданием Московского Университета, и единственной канатной дорогой, и трамплином для горнолыжников. Но, пожалуй, нет ни одного москвича и, конечно же, гостя столицы, который бы не бывал ни разу на смотровой площадке и не любовался, как и некогда жители села Воробьёво, красотой Москвы, лежащей как на ладони.
Рыболовное общество
«Ловить не умеешь? Ерунда! Что тут уметь – сиди да пей!»
В Москве всегда любили выпить и закусить. Порой, конечно, превышая меру. И, как ни прискорбно констатировать, это, в начале приятное, занятие становится пагубным, и вот уже некогда успешный и щеголеватый франт еле волочит ноги в рваных башмаках и штопаном костюме по пыльной московской мостовой.
Но, что-то я о грустном. А пока, пока всё хорошо, пока течёт Москва-река, пока есть друзья, то почему бы не организовать общество. Да, конечно – Общество московских рыболовов! И при деле, и с друзьями, и оправдание есть… Сколотим плот и будем посреди реки предаваться каждый своим интересам. А потом все одному. Вот это дело!
И правда, в Москве было организовано общество рыболовов. История умалчивает, почему именно напротив Храма Христа Спасителя была выбрана пристань для плота с крепкой избушкой-«салоном» общества. Но, просуществовало оно недолго, распространяя по Москве слухи о безудержном пьянстве на плоту и отсутствии пойманной рыбы.
Сибирский «берсень»
Ах, как же вкусно, держа в одной руке на распластанной ладони блюдце с ароматным чаем, в другой ложку, запускать её в розеточку с крыжовенным вареньем! Причмокивать и охать от удовольствия, с каждым глотком покрываясь румянцем и ощущая лёгкую кислинку во рту.
Чаёвничать в Москве любили всегда, да к тому же с крыжовенным вареньем. И не случайно, совсем рядом, за Земляным Валом, на берегу Москвы-реки, раскинулись большущие крыжовниковые сады. Так и прозвали набережную – Берсеневская – так называют крыжовник в Сибири.
Но, легенды, как частенько бывает, имеют и более «земные» объяснения. Так и в нашем случае. Наверное, боярин Иван Никитич Беклемешев-Берсенев, живший в XVII веке и попавший в немилость, тоже сиживал у самовара, «прикусывая» вареньем из крыжовника, а может и не любил его вовсе. Но, тем не менее, выселенный за Земляной город, построил новый большой дом, собираясь обосноваться на долгие годы на берегах Москвы-реки. И всё бы было как задумано, но, разговорившись то ли за чаем, то ли за медовухой с Максимом Греком, был откровенен. Максим же, внёсший несомненную пользу в историю России, решил поведать о беседе царю. Царь, памятуя о «грехах» боярина, принял откровения за неуважение к царской власти и казнил его. Я отдам предпочтение истории с садами, она приглянулась мне более истории с несчастным боярином. А вам?