В это же время группу пополнил сын только что переведенного из второго по величине города нашей необъятной Родины цековского функционера. Мальчуган был кругленький и розовенький. Напоминал молочного поросёнка. Даже голос у него был немного визглявый.
С приходом Паши, именно так звали новичка, жизнь группы из спокойной превратилась в подобие воскресного южного рынка. Он выделил себе в друзья описанных ранее заокеанцев и дочку сотрудника европейского посольства, которая за год уже начала понемногу говорить по-русски, а мы, немного переиначив трудное для детского восприятия арийское имя, звали её Машкой.
Проблемы начались сразу. В первый же день ему не досталось горшка. По традиции, нас всех, не взирая на цвет кожи и родной язык, высаживали перед обеденный сном, читая стихи Агнии Барто. Пашка раздулся ещё больше и приобрёл цвет красного сигнала светофора. Но сдержался и встал за спиной чернокожего одногруппника, нервно ожидая окончания мероприятия.
На полдник ему не достался кефир, и он, взвизгнув, по южному смягчая букву «г», выдал тираду с определением всех нас. Не поняв ни слова, но почувствовав напор, англоязычная Галька, так проще было называть её заокеанское имя, округлила глаза и протянула кружку с остатком своего кефира неунимающемуся Пашке. Торжествующе он залпом выпил, утерев рукавом остатки на губах, и отправился спать на только что заправленную новую кровать.
И так происходило каждый день – то ему не хватало лопатки в песочнице, то выбивали первого в вышибалы, то не хватало пары в ручеёк…
Все мы старались его успокоить и подбодрить как могли, но, выбрав себе в друзья Гальку, Машку и чернокожего «баскетболиста», он, после очередной истерики, вился юлой вокруг них, получая, в конце концов, желаемое.
Выдыхали мы только тогда, когда по причине очередной инфлюэнции Пашка оставался дома. Мы не радовались его болезни, мы радовались тишине и спокойствию в нашей когда-то дружной группе.
Так прошёл год, с перерывами на грипп, новогодние праздники и Первомай. И вот уже «ветерок» унес всех нас в неизвестное будущее, в котором нет-нет, да и слышится Пашкин визг, встречаются в толпе маленькие глазки Гальки, стук баскетбольного мяча высокого чернокожего спортсмена и угадывается понимание русских слов в глазах Машки…
Вечер пятницы
Всю неделю ждём, чтобы пропустить, ах, как же прекрасен русский язык, именно пропустить, чтобы не задерживалась, кружечку другую пенного напитка под названием «пиво» с сослуживцем, а то и встретиться с друзьями, специально запланировав «постоять часок» ещё в понедельник, и глотаем слюну, подходя всё ближе к знакомому павильону.
Потом, держа в левой руке две кружки, искать глазами свободный качающийся столик, вытягивая шею, как лебедь, подкладывать салфетку под ножку и только тогда поставить кружки на стол. Можно немного выдохнуть, повесить портфель на крючок, расстегнуть плащ, распахнув его, как бы показывая организму – готовься, начинается. Взять кружку, сдуть то, что называется пена, выдохнуть и залпом выпить, немного покрякивая, полкружки.
Пятница…
Впервые
Он так долго этого ждал, готовился. Ему очень хотелось одеть эту потрясающую синюю форму с алюминиевыми пуговицами.
С этими пуговицами он шагал в другую жизнь. И этот шаг для него был как шаги тех солдат в семимильных сапогах, искавших обладательницу хрустальной туфельки.
Накануне, папа впервые гладил ему форму. Он следил очень внимательно. Ему хотелось быть самым заметным.
Солнечное утро первого дня осени. Он проснулся раньше всех. Радио пропикало начало вещания. Гимн вселил в него всю торжественность, которую могла вместить душа семилетнего мальчишки.
Быстрее, быстрее, что вы копаетесь! Пусть идти пять минут…
Цветы, белые рубашки и передники. Гладиолусы в его руках! По сей день, мама каждый год сажает гладиолус, который распускался на его день рождения…
И, о чудо – ему дают табличку с номером класса! Он стоит и как может поднимает её над головой!
Всё, шаг сделан…
Встреча
Свет. Такого света он ещё не видел никогда. Немного страшно и холодновато. До него дотронулись, легко шлёпнув по попе.
От неожиданности он вскрикнул. Где он? Так было уютно раньше. И как сейчас непонятно. Но кто-то рядом родной, он чувствует. Скорее, скорее оказаться рядом. Тепло… Спокойствие… Защита… Любовь! Впервые, он ощутил любовь так явственно. Так глубоко.
Конечно, он этого не помнил. Он читал и смотрел в кино. Но всё именно так осталось не в памяти, а внутри его души.