Дома Геннадия Андреевича и Владимира стояли рядом, но дворы были разные. Большой двор с детской площадкой и успевшими вырасти после войны тополями у Геннадия Андреевича и маленький с двумя скамейками и урной между ними у Владимира отличались друг от друга так же, как и отличались мальчики. Круглолицый и краснощёкий Геннадий Андреевич, и худой и всегда бледный Володя, в очках с неизменной круглой оправой. Ребята из двора одного звали Пончик, а второго – Знайка. Они как бы дополняли всегда друга, так, что, если бы их смешать, как краски на палитре, то получился бы среднестатистический московский мальчик из среднестатистического арбатского двора того времени. В меру хулиганистый, в меру воспитанный, в меру образованный, всё в меру. Но каждый из них был настолько индивидуален, что просто нуждался в своей полной противоположности. Играя в футбол, Геннадий Андреевич стоял на воротах, а Владимир забивал голы. Любимый цвет шахматных фигур у Геннадия Андреевича был белый, а Владимир предпочитал играть чёрными. Любимые предметы в школе у Владимира были математика и география, Геннадий Андреевич же отдавал предпочтение литературе и английскому языку. Геннадию Андреевичу нравилась яркая одноклассница отличница Таня с длинной косой, а Володя грезил «серой мышкой» Аллой из параллельного класса. И вся эта их разноплановость, или даже правильнее сказать – полярность, не то, что не мешала, а наоборот, делала их дружбу ещё крепче и интереснее.
Мальчики не учились в одном классе. Больше того – они даже в одной школе не учились. Так вышло. Поэтому встречи после расставания на время школьных занятий были всегда шумные, как базар в воскресный день. Они наперебой рассказывали друг другу о том, какие события были в школе. Оценки были вторичны, а на первый план выходили знания, которые мальчики получали в своих школах. Володя, испытывая неподдельное уважение к учителю математики, рассказывал, как тот учил его не только как орешки щёлкать задачки и доказывать теоремы, но, прежде всего, учил думать. Геннадий Андреевич же восторженно описывал урок литературы с обожаемой им пожилой учительницей и обсуждение очередного классического произведения. А самыми грустными днями были те, когда кто-то из них заболевал, и они не могли встретиться. Тогда им на помощь приходил телефон. Дозвониться во время их разговора в две отдельно взятые московские квартиры было совершенно невозможно. Часами они моги обсуждать очередной полёт наших космонавтов в космос, отношения Миледи и Д`Артаньяна, премьеру нового фильма, который они непременно пойдут смотреть в «Художественный», и последнюю задачу, разбираемую в шахматном журнале «64».
Когда закончился песочечный период жизни мальчиков, ребята начали изучать окрестности. Много интересного они открыли для себя. Мир за пределами двора оказался чарующе интересен. Таинственные подвалы с непонятными вздохами в тёмных углах. Усеянные голубиным помётом чердаки с вековым хламом. Дворы близлежащих домов были не похожи на их двор с песочницей, но почему-то казались им тоже родными. Вот в одном из таких дворов ребята обнаружили огромный вяз. Очень странно как он сохранился, ведь большинство деревьев в Москве было попилено на дрова во время Великой Отечественной войны. Впрочем, как не осталось и деревянных заборов между домами – они первые пошли в топки буржуек, которые стояли почти в каждой обитаемой комнате московских домов. Правда, один дуб сохранился. Дуб этот родился и жил уже больше двухсот лет на Тверском бульваре и, говорят, под ним любил сидеть в тени летнего зноя сам Александр Сергеевич Пушкин. Один из старших местных мальчишек уверял Геннадия Андреевича, что именно этот дуб был описан великим русским поэтом в его поэме «Руслан и Людмила». Но Володя сразу не поверил этому рассказу, не найдя тех ветвей, по которым ходил умный кот. А вяз, который нашли ребята, стоял во дворе простого московского дома. Он представлялся ребятам старым москвичом, а его кора виделась морщинами на лице и руках долгожителя. Подходя к нему, ребята здоровались и низко наклонялись, снимая свои кепки. Они видели в кино, как кланялся Афанасий Никитин, здороваясь с кем-то. «Хождение за три моря» они смотрели в кинотеатре «Повторного фильма», а попросту «Повторке», на углу Суворовского бульвара и улицы Герцена. Наверно со стороны это выглядело немного комично, но они не обращали ни на кого внимания, живя в своём мире. Они прятались от солнца в тени веток старого дерева и бежали к нему во время дождя, а старый вяз бережно укрывал мальчиков своими густыми ветвями.