Глава 14. Сидели как-то Петр и Иоганнес
Сидели как-то Петр и Иоганнес
В кафе на Грабене, и пили… кофий венский.
Скрипач играл для них венгерский танец,
Гламурный, хоть в истоках деревенский…
Это строфа из стихотворения Ларисы Кириллиной, посвященного благополучному разрешению длительных неприязненных отношений между двумя великими композиторами, Петром Чайковским и Иоганнесом Брамсом. По иронии судьбы оба родились в один и тот же день 7 мая, хотя и в разные годы (Брамс на шесть лет старше). Но до их встречи в Лейпциге в нашем повествовании остается еще 8 лет, и в отношениях между двумя гениями пока ничего не меняется: Чайковский обрушивает на Брамса и его творчество резкую и часто грубую критику, а немецкий композитор делает вид, что русского коллеги вроде бы не существует вовсе.
Как и положено гениальным творцам, они и в описываемом нами 1880 году заняты творчеством: завершают два своих произведения, которые, опять же по странному сплетению судеб, носят одинаковое название — Второй концерт для фортепиано с оркестром.
Второй концерт Чайковский начал во Флоренции, затем вернулся в Москву, оттуда уехал в Кларан и Париж, гостил в имении фон Мекк Браилов (естественно, в отсутствии хозяйки) и готовился к большому концертному турне в Соединенные Штаты. К началу 1880 года концерт был вчерне готов, о чем Петр Ильич сообщил в письме Надежде Филаретовне, заметив что он им «очень доволен, особенно второй частью». Концерт писался в надежде на его исполнение Николаем Рубинштейном, но в начале 1881 года в Париже Рубинштейн умирает. Вместо него это трудное и масштабное сочинение взялся выучить С. И. Танеев.
Мне всегда было непонятно, почему Второй фортепианный концерт Чайковского находится в абсолютной тени Первого, хотя достоинств у него никак не меньше. Он нечасто гостит на концертной эстраде, из выдающихся пианистов его исполняют самые верные поклонники музыки Чайковского — Плетнев, Мацуев, некоторые другие. А концерт написан с большим размахом, монументален по форме, эффектен, дышит искренностью, отличается обаятельным тематизмом.
Известный немецкий музыковед Атилла Чампаи характеризует первую часть концерта так:
Масштабная первая часть отмечена живым, радостным настроением главной партии, которой противостоит красивая, певучая лирическая тема побочной. Эта часть сияет роскошью оркестровых красок, а фортепианная партия дает большие возможности солисту блеснуть своей виртуозностью. Особенно это относится к огромной 130-тактовой каденции, которая перенесена из традиционного конца в середину части и превращается из блестящего виртуозного отступления в органически неотъемлемый элемент общей композиции. Аккордовые цепочки ее своим зажигающим воодушевлением и резко очерченными ритмическими контурами заставляют вспомнить о Концерте Гершвина.
В светлой лирической второй части концерта наряду с фортепиано в качестве солирующих инструментов участвуют скрипка и виолончель, выступающие большей частью вместе. Они образуют необыкновенно красивый певучий дуэт, поддерживаемый легким прозрачным звучанием оркестра. Таким образом в этой части фортепианный концерт превращается в тройной.
Завершается концерт стремительным финалом, основанным на трех ритмически острых и бойких темах. Они не подвергаются широкой разработке, а лишь несколько варьируются, создавая эффект карнавального мелькания масок.
Впервые концерт был исполнен 12 ноября 1881 года в Нью-Йорке. Российская премьера состоялась 18 мая того же года (партию фортепиано исполнил Танеев, дирижировал оркестром Антон Григорьевич Рубинштейн).
А в те же 1879 — 80 годы Брамс, переполненный впечатлениями, возвращается в Вену из итальянской и швейцарской поездок. В Венском лесу, в селении Пресбаум композитор и завершает свой Второй фортепианный концерт, который он посвятил своему учителю Эдуарду Маркссену. Брамс успешен, знаменит и весел. Музыка концерта проникнута оптимистичным мироощущением, светлой и вдохновенной гармонией; ей присущи эпическая широта и размах. В годы, когда последователи Листа писали одночастные концерты, отбрасывая все, что казалось бессмысленной данью традиции, Брамс придерживается классических канонов: например, первую часть открывает классической двойной экспозицией — оркестровой и сольной. Но концерт ни в коей мере не воспринимается как нечто архаичное: наоборот, в нем немало новаторского.