Еще раз прощаюсь.
Смена авиадиспетчера
Работали ли вы когда-либо авиадиспетчером? Нет? А зря, батенька или матушка (черт его знает, кому придет в голову читать эти записки). Мне вот, например, посчастливилось, но, слава Богу, без ответственности за жизнь людей и без права принятия каких бы то ни было решений. Этот случай подвернулся благодаря вредоносному секьюрити, который заставил двух пассажиров питерского рейса стоять в очереди на пограничный контроль вместе с уважаемыми китайцами, южноафриканцами и обитателями ряда тропических островов, славных своим каннибалистским прошлым. Пожилой специалист в области создания очередей и управления оными — охранник парижского аэропорта Шарля де Голля», оказался по совместительству распорядителем жизни. Когда по местному радио терминала «С» объявили, что убывающим в Питер следует поторопиться, только он один воспротивился «диктату сверху» и грудью стал на защиту народных прав не лететь в Россию.
Было бы странным далее рассказывать о том, как самолет «AIR France» набирал высоту, а стюардессы потчевали пассажиров изысканным французским национальным блюдом кус-кус, без которого любой настоящий галл не мыслит своего существования. Полет наверняка был скучным и рядовым, не оставляющим в памяти ровным счетом ни единого воспоминания, кроме послевкусия во рту, образовавшегося благодаря потреблению кус-куса. Оно и понятно, без хорошего человека на борту самолета всегда так бывает. Я ведь в это время сидел у окна в Шарле де Голле и наблюдал за тем, как убывают самолеты — совсем не так как поезда.
Журналист — это звучит гордо!
Редакция любого средства массовой информации — сложный организм, все элементы которого должны работать слаженно. Телефоны, компьютеры, диктофоны, клавиатуры, корректоры, редакторы, фотографы со штативами и аппаратами, верстальщики, системщики, дизайнеры, операторы, главбух, секретарь главреда, буфет и мозги обязаны быть единым целым, фактически единым живым существом. Выпади из процесса какой-нибудь из элементов, и на этом можно издание закрывать. Любая газета, радио, телевидение или интернетное издание — это как операционный блок клиники микрохирургии глаза.
Не подадут вовремя пинцет, и все, человек незряч. И хорошо, если только на один глаз. Поэтому мы, журналисты, всегда на боевом посту и выполняем свою важную и нужную людям работу. Вы и сами можете в этом убедиться, посмотрев на фотографию отдела политики газеты «Невское время».
«Факс» уполномочен заявить!
Сегодня стыдно кому признаться, но я работал в газете «Смена». Когда видишь нынче на лотках это печатное изделие, одолевает скорбь и обида. Утешает лишь то, что современная «Смена» и та, в которой я пописывал в начале 90-х годов прошлого века — две совершенно разные газеты. Та — с тиражом от 300 до 600 тысяч экземпляров, а эта — от силы набирает 20 тысяч в дни активизации сексуальных маньяков. Ту покупали за информацию и позицию, эту — за голые сиськи с топором, торчащим из левого соска. Поэтому гордое звание «журналист» к сегодняшним «сменовцам» не имеет ни малейшего отношения. Кто-то любит кошек, иным нравятся собаки, есть оригиналы, сочетающие в своих жилищах оба этих вида животных. Но утерей, никто из нормальных людей не любит блох и не стал бы специально выращивать и откармливать наглых скачущих кровососущих. Оговорюсь, никто, кроме хозяев газеты «Смена». Все последние годы они культивируют породу блох-воровок, крадущих сюжеты и публикации для любимой газеты из порносайтов, уфологических страниц Сети и с баннеров об извращенцах-убийцах. Заголовок «Червяк-убийца изнасиловал девственницу» — это не из «Комсомольской правды» или гусевского «МК», это родная «Смена» образца 2005 года.
Но были и другие времена. Отдел информации нашей редакции в первой половине 90-х являлся просто рассадником журналистских талантов. Мы и назвали его тогда в честь выдающегося, на тот момент, изобретения человечества — телефакса. Наверно, насмотрелись разоблачительных выступлений тогдашнего шефа 5-го управления питерского КГБ Виктора Черкесова, который в 1989 году демонстрировал в комитетской телепередаче «В паутине лжи» некий механизм, изъятый на обыске у диссидента Евдокимова, и говорил: «У него во время обыска была обнаружена суперсовременная шпионская техника. Вот этот аппарат называется „тэлэфакс“. Действует он следующим образом: нажимаете на вот эту кнопку… и шифровка поступает прямо из Лэнгли».
В отделе «факс» работали лучшие. За каждым были закреплены «зоны ответственности» по бывшему соцлагерю и СССР. Армению и Карабах возделывала Татьяна Лиханова, Грузию, Молдову, Северный Кавказ курировал Александр Горшков, Прибалтика отошла Вадиму Несвижскому, Белоруссия — Светлане Гаврилиной и т. д. Мне же достались наши питерские ленсоветовцы, Собчаки, путины, немного московских ельцинских дел и дорогая сердцу Литва (в той части, где не было пересечений с Вадимом Несвижским).
Редакционное утро начиналось с того, что уборщица выносила весь сор из нашей избы — большой комнаты с 10 рабочими столами. Потом приходила девушка Шекия и спускала армянский флаг на маленьком флагштоке, который стоял у спецкора по Армении и Карабаху Татьяны Лихановой. Тем самым коллега Шекия демонстрировала свое отношение к известному межнациональному конфликту и была олицетворением внутрисменовского плюрализма. Ее азербайджанское происхождение и флегматичный питерский характер в сочетании давали только такое внешнее проявление национальнопатриотических чувств.
В центре комнаты обычно возвышалась груда коробок, расположенная таким образом, чтобы отделить прибалтийский стол от всего остального «совка». На самой верхней коробке высился флаг Эстонской Республики, по бокам были нарисованы карты стран Балтии и сделаны проемы для обзора близлежащей территории. В центре крепости находилось место Вадима Несвижского, с которого он совершал опустошительные набеги на стол коллеги Александра Позднякова (ведавшего проблемами Центральной, Восточной, Западной России, и питерскими делами заодно) и на лениздатский буфет (требующий отдельного описания). «Хозяин Прибалтики» — веселый молодой человек с «роскошными локонами» (определение коллеги Анны Полянской), появлялся в редакции предельно точно, ровно в начале рабочего дня (сказывалось военно-морское образование). Все остальные особенности его поведения объяснялись членством в партии «Демократический союз» Леры Новодворской (кстати, я тоже родом из этой организации). Вадим обходил дозором соседние объекты и в строгом соответствии с текущими событиями пакостничал на столах от имени «союзного центра», в строгом соответствии с «национальной ориентацией» коллег по «факсу». Замечу, что все мы восторгались его изобретательностью и чувством юмора, сопряженным с тактом.
Следом за прибалтами в отделе возникали армяне — Татьяна Лиханова. Она, в торжественной обстановке и под звуки эстонских гимнов и финской песни «Нет Молотов! Нет Молотов!», поднимала над своим столом любезно спущенный Шекиёй армянский флаг, садилась за телефон и начинала звонить в Ереван: «Алё! Ашот! Вы почему Шушу не берете?
Что? Приказа не было? Так вот я звоню. Мне же в номер писать… Ну, вы там хотя бы к вечеру… Мне материал сдавать к полуночи. Ну, целую. Пока».
В такие моменты я любил наблюдать за Шекиёй.
Она нервно пила кофе, судорожно разматывала телетайпную ленту и пыталась шутить в прорези коробок прибалтийского коллеги…
О газетах и некрологах…
«…Некоторые газеты не существуют дольше одного дня. Они интересны читателю как некролог со сведениями о месте отпевания, захоронения и полезной информацией о том, что по покойному скорбят безутешные вдова и семеро детей. Некролог — самая необъективная статья о субъективном явлении. Через несколько минут после прочтения уже не помнишь ни имени, ни звания, ни родственных связей усопшего, ни тем более дат его жизни, если, конечно, скончавшийся не являлся хорошим врагом или близким родственником…»