Мы одновременно звоним. Первым приезжает телевидение.
— Все, сворачиваемся! — командует начальник опергруппы, хватает какие-то папки и быстро, не реагируя на вопросы журналистов в парадном, убегает, так и не дождавшись прибытия собровских спецназовцев.
Вот так «лирики» одержали очередную победу над «физиками».
Ищу работу!
«Руслан Линьков в случае обысков и арестов просто незаменим! Звоните и приглашайте. Быстро приеду и приду на любое оперативно-следственное мероприятие, наведу порядок и законность. Имею опыт и диссидентскую школу за плечами» — надо дать такое объявление в газету.
Королевская охрана
— Я Король.
— Как это мило…
— Король — это моя фамилия. А работаю я в ФСБ, возглавляю антитеррористическое подразделение. Будем вас охранять.
— Спасибо.
Король уходит. Охранники закрывают за ним дверь больничной палаты. В комнате воцаряется темнота. Для светомаскировки окно затянуто плотным одеялом (чтобы снайпер с улицы ничего не видел), а против попадания гранат снаружи натянута специальная сетка. Под окном круглосуточно дежурит машина спецназа, а у палаты стоят 4 автоматчика из фээсбэшного «Града» и эмвэдэшного СОБРа. Чекист в сером костюмчике переписывает паспортные данные каждого гостя и осматривает его одежду и вещи.
Поздним вечером приезжает из Эстонии Вадим Глебович с гостинцами. Его тщательно обыскивают, переворачивают всю сумку вверх дном и запускают в палату прямо в пальто.
— Привет. Жив, курилка? А я теперь, после того как в вас с Галиной Старовойтовой стреляли, постоянно хожу с «Сайгой», чтобы от коммунистов отстреливаться…
(Открывает полу пальто и демонстрирует ружье, которое у него висит внутри.)
— Ты чего, совсем с ума сошел? Если бы охранники эту штуку обнаружили, запинали бы твою тушку ногами.
— Им по фиг. Их больше беспокоила еда в пакете.
Жизнь с постоянной охраной совсем не сахар и не доставляет нормальному человеку никакого удовольствия. Существовать в квартире с двумя приставленными посторонними людьми весьма стеснительно и неудобно. Хуже всего, когда охрана начинает диктовать «объекту» (так телохранители называют субъекта, которого обязаны беречь) свои условия и правила поведения.
В день православной Пасхи в питерской организации «Демократическая Россия» пройдет плановая конференция. Начальник охранной смены чекистов заглядывает в комнату «объекта» с вопросом:
— Куда это вы в выходной день собрались?
— В офис, на конференцию.
— Это мы будем решать, куда вам ходить или не ходить.
— Позвольте, я вас не нанимал и не заставлял за мной следовать…
— А я радом с вами падать от пули не собираюсь.
— Так и оставайтесь у меня дома, празднуйте, а я отправляюсь туда, где должен быть.
— Нет, мы пойдем с вами. У нас приказ.
— Не переживайте вы так, я вас все равно сегодня от этой тяжелой обязанности освобожу.
«Объект» с телохранителями выходят из парадного на улицу. «Охраняемый» продолжает беседу с чекистами:
— Между нами говоря, все эти охранные мероприятия представляются мне весьма нелепыми. Кому надо, тот меня ликвидирует и в вашем присутствии. Вон, видите то слуховое окно в доме на Екатерининском канале, в двухстах метрах от нас?
— Да.
— Выстрелят оттуда из винтовки с оптическим прицелом и скроются. Пока вы будете обегать канал, киллеры уже в Москве окажутся.
— От нас не уйдут. (Они смотрят на «снайперское» окно.)
В этом месте нужно сделать маленькое отступление и воспроизвести диалог, состоявшийся ранним декабрьским утром последнего дня 1999 года (т. е. рассказать о беседе, произошедшей возле дверей того же парадного восемь месяцев спустя).
Подходит ко мне гражданин милицейского вида и задает вопрос (замечу, что это первый вопрос человеку, отправляющемуся на работу, открытому к восприятию грядущего дня во всех его прекрасных красках):
— Извините, это ваши окна на первом этаже?
— Да, а что?
— А вы знали покойного?
— Какого?
— Того, что вчера напротив ваших окон пристрелили…
— Не понял. Кого вчера пристрелили?
— Как же, здесь у вас вчера было громкое заказное убийство. Из слухового окна дома на канале снайпер убил известного антиквара и скрылся.
— Очень интересная информация, — произнес бывший «охраняемый» и, посмотрев в сторону указанного чердака, вспомнил о разговоре с чекистами.
Слуховое окно располагалось прямо над той лестницей, где год назад неизвестные покушались на жизнь Михаила Ошерова — правой руки бывшего спикера Государственной Думы Геннадия Селезнева. Личный друг Геннадия Николаевича получил тяжелые огнестрельные ранения.
Пасхальная конференция «Демократической России» уже завершилась. Охранники проводят досуг в холле у парадного выхода. У них в руках находится свеженаписанное заявление от «охраняемого»:
Начальнику УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области
Григорьеву А. А.
Уважаемый Александр Андреевич!
В целях экономии бюджетных средств и учитывая важность поставленных перед вашей службой задач, прошу Вас снять с меня охрану. На мой взгляд, абсолютно нецелесообразно, в столь сложное и тяжелое для страны время, отвлекать профессионалов в области борьбы с проявлениями терроризма на бессмысленные охранные мероприятия. Надеюсь, что мое решение положительным образом скажется на работе Вашего ведомства и снимет с него непосильное бремя дополнительных расходов. Выражаю Вам также благодарность за ту работу по обеспечению моей безопасности, которую проделала ФСБ за последние пять месяцев.
С уважением, Руслан Линьков.
Тем временем «объект» инструктирует своего заместителя по партийной линии Сергея Александровича:
— Саныч, я сейчас тихо уйду через черный ход, а ты спустя 30 минут выгляни к чекистам и поинтересуйся, чего это они до сих пор там делают? Если скажут, что ждут меня, то сообщи им о моем давнем уходе.
«Объект» беспрепятственно выходит на улицу, садится в такси, добирается до Финляндского вокзала и отбывает на электричке в Комарово, где и проводит чудным образом остаток дня в прогулках с друзьями. Саныч делает все в точности, как ему было велено. Телохранители в ужасе начинают куда-то звонить и сообщать, что «объект» от них ушел и больше не контролируем.
Поздней ночью в квартире пахнет корвалолом. Это подполковника ФСБ отпаивала лекарствами мама «охраняемого».
Несколько дней охраняющий и «охраняемый» соблюдают взаимную вежливость. Сотрудники «Града» провожают «объект» в Москву.
— Хорошего полета. Вас там встретят наши коллеги из «Альфы». Мягкой посадки. Привет им от нас передайте.
— А если и не встретят, я не обижусь вовсе.
— Встретят, обязательно встретят.
В питерском аэропорту Пулково один из «провожающих» подходит к молодому человеку у стойки регистрации и, мотнув головой в сторону «объекта», что-то говорит. В самолете на соседнем кресле оказывается именно тот молодой человек, который в Пулково получил указания «градовца». У него отсутствует багаж, а в руках только тоненькая папка (скорее всего пустая). Путем логических умозаключений можно предположить, что товарищу поручено осуществить передачу «объекта» из питерских рук в руки московских «альфовцев».
Южная столица России славится своими пробками. Очевидность их наличия определяется отсутствием в аэропорту Шереметьево «встречающей» стороны. Незнакомый «попутчик» заметно нервничает. Но за время полета и после него он не перекинулся с «сопровождаемым» ни единым словом. И даже в момент погрузки «объекта» в первое попавшееся маршрутное такси, по пути в Москву и у станции метро «Сокол» они так и не знакомятся. Молодой чекист с печалью смотрит вслед иномарке, водитель которой за 200 рублей любезно соглашается подвезти «объект» куда-то в центр.
Два дня вольного передвижения по Москве, обратный полет в Петербург, ночная уединенная прогулка… Две пары мужских ботинок утром в прихожей опять свидетельствуют о присутствии в квартире телохранителей.