— Да. С кем имею честь беседовать?
— Это Падухто!
— Здравствуйте, слушаю вас.
— Мы же с вами договаривались, что вы не будете писать о нашей встрече и разговоре…
— А я и не писала.
— Как не писала? Мне тут звОнят из ЛондОна, из Парижу и из Америки… Вы обо всем написали. Вы из меня антисемита сделали, а я же по отчеству — Яковлевич!
— И как это вас извиняет? Со своей стороны я все обязательства выполнила — статьи не писала. А не давать интервью вы меня не просили, и я этого вам не обещала.
— Ах, так! Не хотите по-хорошему, тогда теперь я буду с вами по-другому!
Бросает трубку и исчезает из жизни Татьяны Ивановны навсегда.
Тайная полиция нравов
Звонят однажды Галине Михайловне Уздиной из Федеральной службы безопасности. Мужской представительный голос с элементами низких басов спрашивает:
— Галина Михайловна Уздина?
— Да. А с кем я имею честь беседовать? — кокетливо отвечает Галина Михайловна.
— Федеральная служба безопасности, майор Дятлов.
— Чем обязана майору Дятлову и вашей федеральной безопасности?
— Мы хотим вас пригласить на беседу об одном вашем знакомом…
— У меня их много, уточните тогда, о ком и что вы бы хотели узнать?
— О Руслане Линькове…
— Конкретнее. Что именно вы хотите узнать от меня о Руслане?
— Галина Михайловна, вы знаете, что Руслан Линьков обещал жениться на вашей дочери Виктории и не женился?
— Слушайте, товарищ Дятлов, в следующий раз, когда надумаете мне звонить и приглашать, говорите честно, что вы из полиции нравов. Прощайте.
Привет от мировой закулисы
— Девушка, я вижу, вы журналист!
— С чего вы это взяли?
— Я знаю. Генерал ждет вас в четвертом вагоне. Кодовое слово — «Щит и меч», — сообщил нетрезвый ночной посетитель вагона-ресторана поезда «Красная стрела», направляющегося из северной столицы России в южную. Произнеся пароль, гражданин скрылся не менее неожиданно, чем появился.
— Неужели я так выгляжу, что меня можно в вагоне-ресторане принять за «корреспондентку по вызову»? — удивилась ошеломленная Анна Георгиевна.
— Ну а что в том такого? Сходи к генералу, он тебе брифинг даст, а ты ему пресс-релиз сделаешь… — с определенной иронией в голосе и задором поддержал таинственного незнакомца коллега Анны Георгиевны.
— Фи, как пошло… И вообще, у нас рано утром интервью известно с кем, надо оговорить вопросы, как пытать будем товарища.
— Хорошо, но давай на обратном пути все равно в четвертом вагоне сделаем остановку, чтобы посмотреть на «генерала».
На том и порешили. Завершив трапезничать в четыре часа утра, два петербургских журналиста поспешили в свой вагон, но ненадолго задержались в четвертом.
— Ну и что? Где этот генерал? Как я его искать буду? Стучаться во все купе и кричать «щит и меч»?
— Нет, ты бегай по коридору и вопи: «щит и меч!», «щит и меч!». Если это был не розыгрыш и шутка, то генерал сам проявится.
— Ладно, только говорить с ним будешь ты. «Щит и меч!», «щит и меч!» — Анна Георгиевна носилась по вагону из конца в конец, демонстрируя недюжинные голосовые данные.
Дверь купе рядом с проводниками приоткрылась. Из него выглянула лохматая немолодая блондинка и укоризненно сказала:
— Девушка, перестаньте орать! Генерал уже спит.
— Паршивец! Негодяй! Он не дождался! — войдя в роль, продолжала шуметь Анна Георгиевна.
Дверь купе захлопнулась.
Утром питерские журналисты с вокзала двинулись прямиком на Лубянку. Им назначил встречу для интервью новый директор ФСБ Владимир Путин. Интерес вызывала и предстоящая встреча с шефом бывшего КГБ, и атмосфера, царящая в здании на Лубянской площади. Выяснилось, что вместе с удостоверениями сотрудников ФСБ глаза дохлой трески выдавались для постоянного ношения не только всем особям мужского пола, но и женского тоже.
Ожидание в приемной директора спецслужбы длилось совсем недолго. В стене приемной разверзлись двери потайного лифта (доставившего главу ФСБ к его кабинету), и вместе с прибывшим Владимиром Путиным журналисты ступили в андроповские апартаменты. На стенах висели белые занавески, скрывавшие таинственные карты, схемы и чертежи, над рабочим столом на стене был приколочен портрет первого президента России Бориса Ельцина.
— А мы к вам от мировой закулисы с поздравлениями приехали. Вам просили передать, что вы повышены в звании, — неудачно пошутили журналисты.
— Да? За то я вам интервью и не дам. Поговорим просто так, без записи… — ответил глава ФСБ.
Вот что значит грубый журналистский юмор. Из-за таких корреспондентов-шутников и страдают обычные читатели, которые недополучают информацию и не наслаждаются чтением интервью с Владимиром Путиным.
ФСБ «вокруг квадрата»
«Я сейчас вызову ФСБ, если вы будете продолжать это делать!» — кричала пожилая смотрительница Эрмитажа, глядя на меня со всей своей пролетарской ненавистью. Я для нее был квинтэссенцией зла. Того, с чем пламенно боролся ее отец, насилуя девиц из женского полка во время захвата Зимнего. ВЧК и ФСБ для этой семейки — воплощение добродетели и справедливости, карающий неслухов орган.
Полагаю, что мало кто из моих друзей слышал на выставках и в музеях подобные угрозы в свой адрес. Чем же я-то заслужил столь свирепую тираду? Неужели выражение «свинья грязь всегда найдет» будет вечным девизом, под которым нам предстоит брести по жизни, спотыкаясь о кагэбэшников и их вызывальщиков? И любое фотографирование на эрмитажной выставке фарфора «Вокруг квадрата», где представлены произведения отечественного авангарда двадцатых годов, будет караться с беспощадностью борцов за власть Советов, изображенных на экспонируемой посуде?
Конечно же, я предложил этой даме немедленно вызвать ФСБ. Сказал ей, что с охотцей выскажу этим товарисчам все, что я о них думаю. Смотрительница (эрмитажная) растерялась, затихла, протерла линзы на очках и удалилась на боевой пост к чайнику с «бу-денновцем» на крышке и штыком вдоль ручки.
Хряк 2
Люди, простите меня велико и душно, что я, живописец, к вам обращаюсь. Дело в том, что Федеральная служба безопасности учредила премию в области литературы, кино, телевидения и музыки. Конкурс будет проводиться в нескольких номинациях: «Телевизионные и радиопрограммы», «Художественная литература», «Музыкальное искусство», «Кино- и телефильмы», «Актерская работа» и «Изобразительное искусство». И я хочу победить в номинации «Изобразительное искусство». Остро нуждаюсь в вашей всеобщей поддержке.
«В ФСБ особо отмечают, что жюри будет профессиональным, поскольку при вручении премии учтут не только создание положительного образа „чекистов", но и художественный уровень представленных на конкурс произведений» — написано в пресс-релизе. И это внушает надежду, что теперь нам, настоящим русским художникам, есть на что рассчитывать. Специально для ФСБ я написал в своем мобильном телефоне полотно на актуальную «чекистскую» тему. Это нафаршированная шпионской аппаратурой свинья — портрет провалившегося бывшего вражеского резидента, который изменил свое отношение к России и перешел на сторону ФСБ.
Название работы — «Хряк 2». Первый вариант картины погиб от рук внедрившегося в мое окружение «крота» из одной закулисной газеты. Он стер «Хряка 1» злонамеренным нажатием кнопки «delete». Непростая судьба «Хряка 2» вкупе с мастерством художника обязаны стать залогом моей победы на конкурсе. Более того, я готов и в дальнейшем участвовать в творческих соревнованиях, проводимых под эгидой ФСБ. К следующему году обязуюсь написать полотно «Ленин в галлюциногенных снах Феликса Эдмундовича».
И швец, и жнец, и в футбол игрец. Короче, полный п…ц!
Не удивлюсь, если уборщица в публичном туалете мне признается, что она вообще-то из ФСБ и прикомандирована к сральному заведению в рамках антитеррористической операции. Эти мысли возникли у меня во время просмотра футбольной встречи между питерским «Зенитом» и грозненским «Тереком». Первоначально показалось, что спортивный комментатор Геннадий Орлов оговорился, произнеся: «Судья матча — сотрудник ФСБ, мог бы и более жестко судить эту игру». Но когда я вспомнил, как недавно посещал обычную питерскую больницу и заместитель главного врача клиники мне по секрету признался, что вообще-то он по специальности разведчик, а не врач, и «лечит людей по просьбе товарищей», все сразу встало на свои места. Это Россия.